Кисть замирает, так и не окончив рисунок. Тревожная пауза затягивается.
Я приоткрываю глаза, чтобы совершить небольшой грех. Заглянуть в чужую мечту, увидеть неоконченное творение. Как писатель, я ни за что не простил бы себя за подобное, но сейчас почему-то кажется, что у меня есть право посмотреть. Наверное, потому что это сон. Верно, всего лишь сон, в котором можно творить что угодно и остаться безнаказанным. Белый свет расплывчато принимает очертания пустой белой комнаты и одинокого холста. Очень забавного. Потому, что он пуст. Мелодия играла долго, но смысла в ней не было.
— Грешна любовь, что невозможно воплотить, иль девственно чиста?
Однокрылый ангел с кистью в руках поворачивается ко мне. Только тёмно-синие глаза выделяются в комнате. В их глубине таится множество подобных мелодий, но все они пусты. Ведь в ангельском городе нет красок, потому все её картины бесцветны и кто знает, что на них нарисовано. Возможно, даже она не знает ответа.
— Что ты здесь делаешь?
— Я пришёл на песнь отчаяния, — поклонившись, я хитро улыбаюсь. — Твоя любовь меня достигла. Загадай желание, и как твой бог, я исполню его. Но осмелишься ли ты поставить свою любовь превыше любви неба?
— Ты не Широ, — шёпотом замечает она.
— Верно. Я твой бог. Я существую пока сей мир полон желаний и любви. И сегодня я исполню твоё желание, о мой прекрасный ангел. Твоя любовь поразила моё сердце. Я дам тебе холст, что позволит воплотить все грёзы, что ранее не имели жизни. Покажу цвета, что очаруют любую душу. Но обнажишь ли ты свою душу в ответ?
Я протягиваю руку в белой перчатке.
— Лишь смерти заслуживает творение, отвергнувшее создателя...
Девушка касается своих серебряных волос и протягивает руку в ответ.
— Я тьма и свет, что ты любишь и ненавидишь. Одна моя рука пронзит твоё сердце, другая остановит кровь. Загадай желание и я позволю твоей любви жить. Отныне и навсегда твоим холстом станет моя душа.
***
Застонав, я хватаюсь за голову и нехотя просыпаюсь.
— Что это было?..
Открыв глаза, я раздосадовано вздыхаю.
Зал собраний для глав кланов затянут непроглядной темнотой. Кольцеобразный стол и высокие кресла по кругу пустуют в ожидании. Гербы давно уничтоженных кланов всё ещё висят над спинкой каждого из них.
Задумчиво оглядев зал, я едва не сползаю с кресла.
От скуки умудрился заснуть в столь жутком месте и мне приснился странный сон. А нечего спать где попало...
Скосив взгляд на Короля, читающего книгу в соседнем кресле, я поджимаю губы. А ведь мне начало нравиться играть в войну. Но противоречия одного существа так и не дали развиться моей новой симпатии. Поднявшись, я потягиваюсь до капелек слёз в уголках глаз. Встав напротив нового, точнее нынешнего Повелителя и не получив внимания, я аккуратно изымаю книгу.
— Скажи-ка мне, что мы делаем?
Сплетя пальцы, разноглазый поднимает на меня раздражённый взгляд.
— Разве мы не из-за тебя бездействуем, бесполезность ты наша?
— И в чём я виноват? Несколько неправильно обвинять кого-то в его же существовании. Если и винить кого-то, то только мир, что нас создал.
Помахав книгой, я ложу её на стол.
— Если нечто важное и серьёзное перестаёт иметь значение, ты не можешь остановиться, но и продолжать приходится играючи. Вина в моих противоречиях лежит на тебе. Не будь ты бессмертным, я убил бы тебя, не задумываясь.
И эхом его слов является: «Если заранее знаешь, что потерпишь поражение, остаётся искать способ спастись. Но протянуть руку к свету, не боясь обжечься, может лишь глупец. Не будь ты столь ярким и тёплым, мой страх рассеялся бы».
Вздохнув, я прикладываю ладонь ко лбу.
— Как можно, Король?
— Скажи, принц костей, зачем я добился столь многого? Чтобы ты пришёл и всё разрушил? Или лишь на грани достижения цели я должен был понять своё истинное желание и то, что жил всё время во лжи? — тихо проговаривает разноглазый.