Рассчитывая на такой исход, генетики еще и не догадывались, что Громова уже нет в живых.
— Крутя баранку своего автомобиля, Иван мельком взглянул в сторону пассажирского сиденья, а затем спросил у подруги:
— Ты не против, если я задам тебе чисто гипотетический вопрос, Анна?
— Валяй!.. — кратко ответила та, не отводя глаз с дороги.
— Как ты думаешь, что будет с человечеством, если этих крыс станет намного больше? — У него у самого были соображения на этот счет, но они его абсолютно не радовали. Вот он и решил спросить Анну, рассчитывая на то, что существует какой-то выход, недоступный его пониманию.
— Все люди будут обречены, никто не выживет под многочисленным натиском подобных тварей — они слишком универсальные убийцы. Еще вдобавок и живучие, как тараканы. Правда той, что погибла от рук Иванченко в автомастерской, повезло меньше.
Иван тяжело сглотнул и до самого отделения полиции не произнес ни слова. Его всегда поражала способность Анны выдерживать непробиваемое хладнокровие, глядя в лицо неотвратимой опасности. И от этого Ивану становилось еще хуже. Ему всегда хотелось иметь пусть не точно такую же выдержку, но хотя бы что-то приблизительно похожее.
Сам он легко был подвержен панике, от чего и испытывал неприятные чувства, особенно в школьные годы: за чрезмерную мнительность ребята дали ему прозвище «смельчак». С их стороны это не было издевательством, а являлось лишь безобидной шуткой, однако от этого Ивану не становилось легче.
Машина остановилась рядом со служебной стоянкой — в нескольких метрах от входа в здание полиции.
Прежде чем покинуть теплый салон автомобиля, Анна, еще в дороге почувствовав напряженное состояние Ивана, решила немного разрядить обстановку, выразительно произнеся глубокомысленное высказывание.
— В глухой тьме лишь огни надежды укажут верный путь; пока каждый из нас будет хоть чуточку надеяться на спасение — мы не умрем!
Иван благодарно взглянул на свою проницательную спутницу и сказал:
— Поистине сам Г осподь Бог вложил в твои губы эти благородные слова, что только что, словно бальзам на душу, слетели с них.
— Благодарю сердечно. — мягко промолвила Анна, приложив правую руку к центру груди.
Затем они вышли из машины и, хрустя по снегу, быстро зашагали к широким дверям казенного здания.
Оказавшись в фойе полицейского участка, генетики сразу же зашагали в направлении коридора, где они собирались постучать в первую попавшуюся дверь. Их путь пролегал мимо широкой витрины, за которой, в полной тишине, сидел одинокий полицейский, заполняя журнал дежурств.
Они даже не заметили его.
— Вы куда намылились? — окликнул он их, заставив остановиться. — Вам туда нельзя. Если у вас есть какие-нибудь вопросы, вы должны обратиться ко мне.
— Извините, — заулыбавшись, сказала Анна. — Мы не каждый день бываем в полиции и не знали о правилах.
Они с Иваном быстро подошли к широкому стеклу.
— Честно говоря, — начал причитать дежурный, — это новые правила, и они мне не очень-то по душе. Раньше все было по-другому. Так что там у вас?..
— Кто тут у вас самый главный? Нам срочно нужно с ним поговорить, — протараторил Иван.
— Так значит, вам нужен господин Громов?
Иван пожал плечами.
Отлично, я так и запишу в журнале посещений и назначу время, когда вы сможете с ним встретиться.
— Вы не понимаете, у нас к нему срочное дело! — запротестовала Анна.
— Вопрос жизни и смерти, — добавил Иван.
Полицейский, оторвав взгляд от страницы журнала и, состряпав серьезное лицо, по которому хоть кирпичом бей, все равно не будет никакого прока, исподлобья взглянул на странную пару посетителей.
— Нет, — резко фыркнул он, — это вы не понимаете!
Иван с Анной даже отпрянули от стеклянной витрины, так сердито проговорил дежурный полицейский, еще минуту назад казавшийся таким вежливым.
— Господина Громова сейчас нет на месте, и даже при всем свое желании я не смог бы сейчас устроить вам с ним встречу.
— Может, Вы знаете, где мы могли бы его найти? — спросила Анна вежливо, рассчитывая добрым голоском подкупить грозного стража порядка.