После публикации О. А. Яковлевой Пискаревский летописец уже не исчезал из поля зрения исследователей. Особенности этого памятника как исторического источника изучали М. Н. Тихомиров, А. А. Зимин, Р. Г. Скрынников.
М. Н. Тихомиров подтвердил вывод О. А. Яковлевой о Пискаревском летописце как памятнике московского происхождения: «Перед нами редкий источник, – писал он, – в котором ярко чувствуется московский говор XVII в., с сильно выраженным "аканьем"… Уже по своему языку Пискаревский летописец – памятник московского происхождения. По содержанию этот летописец также произведение, целиком связанное с Москвой и московскими событиями…»[88] В то же время М. Н. Тихомиров не согласился с О. А. Яковлевой, которая считала весь Пискаревский летописец воспоминаниями некоего московского приказного человека: «Прежде всего вызывает сомнение само определение записей Пискаревского летописца как „воспоминаний“ москвича, так как невозможно приписать одному и тому же автору разнородные по стилю и политической направленности летописные записи нашего источника. Перед нами текст, явно написанный разными лицами в разное время… Конечно, можно предполагать, что различные источники были обработаны одним человеком, и следы такой обработки действительно заметны. Однако невозможно представить себе, чтобы один и тот же человек (на протяжении нескольких страниц) писал в совершенно разном аспекте, допустим, о царствовании Бориса Годунова. Так, часть известий о Борисе Годунове дает высокую оценку его деятельности. Борис Годунов постоянно именуется „слугой и конюшим“, а позже „государем царем“. Другие же известия говорят о нем как о „сластодержителе мира сего“, желавшем царского престола и организовавшем убийство царевича Дмитрия Углицкого. В первых известиях виден сторонник Годуновых, вторые написаны приверженцем Шуйских»[89]. Такое мнение М. Н. Тихомирова представляется не вполне обоснованным, противоречивые оценки Бориса Годунова встречаются не только в Пискаревском летописце, но и в других памятниках Смутного времени. Так, князь Семен Иванович Шаховской в «Летописной книге» писал о Борисе Годунове: «Той же Борис образом своим и делы множество людей превзошед, никто бе ему от царьских синьклит подобно в благолепии лица его и в разсужении разума его, милостив и благочестив, паче же во многом разсужении доволен, и велеречив зело, и в царствующем граде многое диве особе творяще». Но в то же время автор «Летописной книги» не умолчал и об отрицательных качествах шурина царя Федора Ивановича: склонности обвинять людей по ложным доносам и властолюбии[90].
М. Н. Тихомиров первым поставил вопрос о происхождении статей Пискаревского летописца со сведениями о времени Ивана Грозного. При датировке этих известий он обратился к статье 1569 г., сообщающей о свадьбе дочери Владимира Андреевича Старицкого Марии. Она была выдана замуж за шведского короля Магнуса. После смерти мужа королева Мария вернулась с дочерью в Москву. Это произошло уже при царе Федоре, в 1586 г., и все статьи об опричнине датируются не позднее этого года. В отличие от О. А. Яковлевой, которая не стала решать вопрос, для кого и с какой целью был создан Пискаревский летописец, М. Н. Тихомиров попытался выявить социального заказчика памятника. Он определил Пискаревский летописец как компиляцию сторонника Шуйских. Этот летописец ставил своей целью очернить всех возможных претендентов на престол после смерти царя Федора Ивановича и поэтому сообщал почти всегда благоприятные сведения о князьях Шуйских[91]. М. Н. Тихомиров предположил, что заключительная часть Пискаревского летописца, которая по всем признакам была написана по позднейшим припоминаниям (историк не указывает, на основании каких наблюдений он пришел к такому выводу), была составлена в среде московских печатников: «Пискаревский летописец в своей заключительной части может быть сопоставлен с таким источником, как „Сказание известно о воображении книг печатного дела…“ В „Сказании“ очень близко к Пискаревскому летописцу говорится о воцарении Романовых. Царь Михаил назван в „Сказании“, как и в летописце, „племянником“ царя Федора, тогда как позже его предпочитали называть внуком царя Ивана Грозного. Автор „Сказания“ среди злодеев и изменников особо отмечает Федьку Андронова, о казни которого сообщает и Пискаревский летописец. В „Сказании“ говорится также о том, что печатники, и в их числе Никита Федоров сын Фофанов, бежали в Нижний Новгород „от насилия и страха тех сопостат“ ( имеются в виду поляки)».
88
89
90
91