Все эти причины понудили меня просить тебя, друг мой, оставить покамест перевод. Весьма в недолгом времени уведомлю тебя последним решением; но, вероятно, не в пользу перевода: сам суди. А как жалко, друг мой, как мне-то тебя жалко. Извини, голубчик, и меня бедняка; ведь я Мурад несчастный.
Желаю Эмилии Федоровне прехорошенькую дочку и много, много здоровья. Целую у ней и у Феди ручки.
Твой всегда Ф. Достоевский.
Напиши, что у тебя было с Егором Ризенкампфом. Отец писал что-то своему сыну. А я тебе в будущем письме напишу про моего Ризенкампфа Александра.
На обороте: Его благородию милостивому государю Михайле Михайловичу Достоевскому.
В Ревель. В крепость.
Инженер-прапорщику при тамошней Инженерной команде.
(1) далее было начато: гово<рить> (2) было: зависит
Любезный брат!
Пишу к тебе наскоро и несколько строчек. Я полагаю, что ты, получа письмо мое, немедленно принялся за работу Ради бога, займись переводом «Дон Карлоса». Славная будет вещь. Займись и поскорее. На днях в голове моей блеснула идея. Это: напечатать «Дон Карлоса» немедленно по получении на свой счет. Деньги я достану, именно возьму вперед жалование (что я уже не раз делывал). Вот счет, что будет стоить печать, что я накинул примерно:
Бумаги лучшей веленевой на 1000 экземпляров — листов 5000. 500 листов лучшей бумаги стоят 10 руб., итого 100 руб. Печатать мелким разбористым шрифтом (немного крупнее бельгийского), за лист 30 руб. асс<игнациями>, всех листов будет 5 (наиб<ольшее>)
след<овательно>….. всего 150
да 100 за бум<агу>
---------
250
Красивая лососиновая или
светло-зеленая обертка….30 р. ассиг<нациями>
------------
всего 280 р.
Экземпляр стоит 1 руб. сереб<ром>. 100 экземпляров окупят издание с большими процентами.
Остальное, если продать по 10 коп. серебром экземпляр, то выручишь в случае неудачи 350 руб. ассиг<нациями> — цену, которую дадут тебе в «Репертуар<е>», — это наибольшее.
Подумай, брат. Перевод «Дон Карлоса» будет отрадною новостию в литературе. Его купят любители, продадут по крайней мере 300 экземпляров. Подумай! Ты ничем не рискуешь. За меня не беспокойся; я эти дела понимаю и не войду впросак, всегда окуплю издание.
У тебя семейство. Сидя или колотясь на работах, смотря, как кладут кирпичи, немного отрадных мыслей войдет в голову. Жалование маленькое. Будете с хлебом; но ты будешь без нового сюртука, когда надобно его иметь непременно. Горе в молодости опасно! Следовательно, нужно работать. Стихом ты владеешь прекрасно. И с французского переводчик может быть с хлебом в Петербурге; да еще с каким; я на себе испытываю (перевожу Жорж Занд и беру 25 руб. асс<игнациями> с листа печатного). (1) Отчего Струговщиков уже славен в нашей литературе? переводами. А ты хуже его что ли переводишь? Тот нажил состояние. Ты бы давно мог, а прежде мы приняться не умели только. Я напишу предисловие, а ты стихи к Шиллеру. Можно начать печатать в июне, и к 1-му июлю я бы тебе прислал экземпляр в золотой обертке. В литературе поле чисто: примут с восторгом. Я уверен, что ты переводишь. Пиши, ради бога, скорее и успокой меня. Эполеты не прислал, оттого что позабыл. Пришлю непременно. Жду ответа, ради бога.
Твой Достоевский.
Служба надоедает.
Служба надоела, как картофель. Прощай.
Кланяйся Эмилии Федоровне. Целуй племянников. Приехать к вам не могу. Не пускают, душа моя. Но приеду на 2 недели в сентябре, когда выйду в отставку. То-то поговорим.
а далее было начато: Ты