39
ФОРСТЕРУ 9 марта 1838 г.
...Вчера до обеда обдумывал "Оливера", но как только я принялся за него всерьез, меня позвали к Кэт *. Впрочем, я успел сделать восемь страниц и надеюсь сегодня утром довести их число до пятнадцати.
40
ДОКТОРУ КЮНЦЕЛЮ *
Даути-стрит,
понедельник вечером, июль 1838 г.
Дорогой сэр,
Держите, пожалуйста, "Английских писателей", сколько Вам угодно. Я жалею только о том, что этот сборник не столь полон и занимателен, как мне бы того хотелось.
К стыду своему, должен признаться, что в постоянной спешке чуть не забыл о Вашей просьбе. Чтобы не забыть ее совсем, расскажу Вам сейчас же "все, что мне известно".
Я родился седьмого февраля 1812 года в Портсмуте, английском портовом городе, замечательном главным образом большим количеством грязи, евреев и матросов.
Отец мой по долгу службы - он числился в расчетной части Адмиралтейства - был вынужден время от времени менять место жительства, и таким образом я двухлетним ребенком попал в Лондон, а в шесть лет переехал в другой портовый город, Чатам, где прожил лет шесть или семь, после чего снова вернулся в Лондон вместе со своими родителями и полдюжиной братьев и сестер, из которых я был вторым.
Свое образование я начал кое-как и без всякой системы у некоего священника в Чатаме, а закончил в хорошей лондонской школе, - длилось оно недолго, так как отец мой был небогат и мне рано пришлось вступить в жизнь. Свое знакомство с жизнью я начал в конторе юриста, и надо сказать, что она показалась мне довольно убогой и скучной. Через два года я оставил это место и в течение некоторого времени продолжал свое образование сам в Библиотеке Британского музея, где усиленно читал; тогда же я занялся изучением стенографии, желая испытать свои силы на поприще репортера - не газетного, а судебного, в нашем церковном суде. Я хорошо справлялся с этим делом, и меня пригласили работать в "Зеркале парламента" - листке, который в ту пору был посвящен исключительно дебатам; затем я сделался сотрудником "Морнинг кроникл", где работал до появления первых четырех или пяти выпусков Пиквикских записок; на страницах этой же газеты впервые увидела свет большая часть моих коротких очерков. Кое-что появлялось в старом "Ежемесячном журнале". Должен Вам сказать, что в "Морнинг кроникл" я был на хорошем счету благодаря легкости пера, работа моя весьма щедро оплачивалась, и расстался я с газетой в тот период, когда Пиквик начал достигать апогея своей славы и популярности. Моя дальнейшая карьера Вам известна. Но раз уж Вы взялись собирать сведения для моей "Жизни и приключений", прибавлю, что в детстве я был страстным читателем и к десяти годам имел порядочное представление о наших романистах, сочинял трагедии, которые давал разыгрывать своим сверстникам, в школе прославился тем, что постоянно получал призы и, должно быть, имел незаурядные способности; женат я на старшей дочери мистера Хогарта из Эдинбурга, известного двумя трудами о музыке и тесной дружбой с сэром Вальтером Скоттом; в настоящее время, имея двадцать семь лет от роду, я надеюсь, с божьей помощью, сохранить еще на много лет здоровье, бодрость духа, силу воображения и упорство (в той мере, в какой я ими обладаю сейчас).
Возможностей для наблюдений у меня было много. С детских лет я познакомился с жизнью, жил в Лондоне, не раз пускался путешествовать по Англии и побывал почти во всех ее уголках, немного поездил по Шотландии, еще меньше по Франции, но где бы ни был, держал глаза широко открытыми. Я надеюсь, что в скором времени какой-нибудь благодатный ветер занесет меня и в Германию.
Ну вот, я рассказал столько о себе в этом одном письме, сколько, наверное, и за двадцать лет не рассказал бы. Если Вы можете разобраться в моем беспорядочном рассказе, а главное, заинтересовать им кого-либо, то Ваше искусство, дорогой сэр, выше темы, которую Вам было угодно избрать.
Если это может утешить немецких дам, расскажите им, что у меня двое детей.
"Очерки", я забыл сказать, вышли отдельной книжкой, которая пользовалась удивительным успехом и выдержала несколько изданий.
41
ДЖОНУ ФОРСТЕРУ
Вторник вечером, август 1838 г.
...Работаю по-прежнему вовсю. Нэнси больше нет. Вчера вечером я показал то, что сделал, Кэт, и она пришла в неописуемое "расстройство чувств"; это подтверждает мое собственное ощущение и дает мне надежду на успех. Как только отправлю Сайкса в преисподнюю, представлю эту часть на Ваш суд...
42
ДЖОРДЖУ КРУКШЕНКУ
Даути-стрит,
суббота утром
Мой дорогой Крукшенк,
После того как я написал сцену побега Сайкса, я убедился в том, что она не подходит для иллюстрации. Сцена эта так сложна, в ней такое обилие фигур, такое бурное действие да еще факелы, что на маленькой картинке невозможно дать даже отдаленное представление о ней.
Жду Вас с эскизами. Когда встретимся, поговорим о возможной замене этого эпизода. Я кончу (с божьей помощью) на следующей неделе. Всегда преданный Вам.
43
У. Ч. МАКРИДИ *
Даути-стрит,
понедельник утром .
Мой дорогой Макриди, я не виделся с Вами уже несколько недель, потому что надеялся при нашей следующей встрече собственноручно принести Вам "Фонарщика" (сейчас он был бы уже окончен). Но мне пришлось сначала заняться "Никльби", над которым я работаю в настоящее время и которого, как это ни печально, не в силах написать так же быстро, как все остальное, в чем я убедился, старательно и ревностно поработав над этой книгой весь последний месяц. Как бы там ни было, но она должна быть сдана не позже 24-го (утешение весьма сомнительное), и в тот момент, когда она будет готова, я займусь фарсом. Боюсь называть определенный день, но ручаюсь, что в ноябре Вы его получите. В этом Вы можете положиться на мое слово. Посылаю Вам копию фарса, который я написал для Гарлея в связи с его уходом из Друри-Лейн. В этом фарсе Гарлей играл что-то около семидесяти раз. Это его лучшая роль. Если, паче чаяния, Вы заинтересуетесь им, то я без труда смогу внести необходимые изменения, касающиеся места и времени действия.
Поверьте, Ваша просьба написать для Вас фарс была для меня столь лестной и так меня обрадовала, что, будь у меня столько же времени, сколько желания, я бы писал, и писал, и писал без конца, фарс за фарсом, комедию за комедией, до тех пор, пока не вышло бы что-нибудь стоящее. Вы совершенно правы, когда говорите, что верите в мои добрые намерения. Но Вы не можете себе представить, а я не в силах выразить, какой горячий интерес и участие вызывает у меня Ваше дело.
Примите, мой дорогой Макриди, уверения в моей вечной преданности.