всегда вас любящий всею силою души своей
Н. Гоголь.
С. П. ШЕВЫРЕВУ
18 июля <1850. Васильевка>
Податель этого письма — племянник мой Николай Трушковский, о котором я уже тебе писал в прошлом письме моем. Снабди его, добрый друг, какими можешь рекомендациями и письмами к казанским профессорам по факультету восточных языков, к которым он возымел охоту. Этим ты сделаешь истинное добро, потому что юноша чистой души и самых хороших расположений. Я еще сижу в Малороссии и подымаюсь на юг не раньше, как через полтора месяца: жары невыносимые. Нет сил ни работать, ни даже лечиться; одно, что решаюсь употреблять, — это купанье. Я думаю, ты им также пользуешься. Засухи непомерны, но при всем том бог спас от полного неурожая. Чьими-то святыми молитвами вызванный дождь вдруг пошел назад тому недели полторы, продолжался всего полдня и спас весь край. Нужно жить с землей и видеть здесь на месте, как достается хлеб, чтобы выучиться хоть сколько-нибудь благодарить бога. Но боже, боже! как мало мы достойны благодеяний, как скоро привыкаешь ко всему, как склонен к неблагодарной бесчувственности бедный человек. Как нечувствительно он отдаляется, от бога даже и тогда, когда еще думает, будто с ним. О, храни нас святая сила! и тебя, и меня, и весь дом твой! Передай душевный братский поклон Софии Борисовне и обними за меня деток.
Твой весь Н. Г.
Е. П. РЕПНИНОЙ
1 ав<густа 1850>. Деревня Васильевка близ Полтавы
Берусь за перо напомнить вам о своем существовании, добрейшая княгиня Елисавета Петровна. Удрученный снова всякого рода недугами, я, может быть, приеду в Одессу с тем, чтобы оттоле пуститься в климаты теплейшие. А, может быть, придется пробыть в Одессе и часть зимы. Во всяком случае, я бы хотел знать, остаетесь ли вы эту зиму в Одессе, равномерно и княгиня, ваша маминька, и княжна Варвара Николаевна (которым всем прошу передать мой душевный поклон, князя обнимите). Известите меня об этом двумя-тремя строчками, адресуя в Полтаву. Без вас Одесса представляется мне крайне пустынной, и нет никакого позыва ехать.
Весь ваш Н. Гоголь.
А. О. СМИРНОВОЙ
Августа 20 <1850>. Д<вревня> Василевка
Письмо ваше, добрый, бесценный друг Александра Осиповна, получил вместе с двумя проектами официальных писем. Мне кажется, что и вы и Толстой совершенно правы. Хочу поступить совершенно так, как вы придумали, хоть и не знаю, даст ли мне это исполнить какая-то непостижимая лень и неохота писанья. Вы сами знаете, как гадко хлопотать о самом себе и особенно просить, [просить в это время] когда со всех сторон все просят денег, точно нищие, и кругом обирают государя. Просто не подымается рука. И кажется, какой-то голос говорит: «Тебе бы не следовало об этом хлопотать. Тебе бы хоть одному следовало бы сделать свое дело честно, не забирая вперед платы». Впрочем, чтобы не считали меня капризным, я употреблю все силы переписать оба письма, смягчивши требования [всякие требования] вспоможенья и напирая только на то, чтобы стало ясно мое положение; препровожу оба письма к Плетневу, чтобы он передал их Олсуфьеву, хоть это всё и будет уже поздно, потому что наследник, вероятно, уже будет в это время в дороге. Нужней всего мне теперь просто хлопотать о пашпорте, потому что за этими письмами прошло много времени и боюсь крайне опоздать. Мне нужно непременно эту зиму хорошенько поработать в ненатопленном тепле, с благодатными прогулками на воздухе [на вольном воздухе] благорастворенного юга. И если только милосердный бог приведет мои силы в состоянье полного вдохновенья, то второй том эту же зиму будет готов. Вы сами знаете, что бывают времена, когда в один день больше делается, чем в месяцы. От Стурдзы я получил на днях из Одессы весьма милое письмо с дружелюбным зазывом в Одессу. Если бы Одесса сделалась хоть на этот год Коринфом или Байрутом, с какой бы я радостью остался в России! Весной увидался бы с вами раньше обыкновенного, май — в Москве, июнь, июль и август устроили бы где-нибудь на морских водах близ Реве<ля> или Риги в совокупности с Жуковс<ким> с присоединеньем Плетнева. Там прочитали бы совокупно написанное, а сентябрь и октябрь — в Петербурге, для печатанья и окончательного устроенья дел. В Одессу я выезжаю не раньше 15-го сентября, стало быть, вы еще можете дать о себе весточку в Полтаву, а после [потом] этого числа адресуйте, для лучшей верности, к Стурдзе. Репнины также в Одессе и, кажется, остаются там всю зиму. Прощайте! Бог да хранит вас!
Ваш весь Н. Г.
Напишите, чем занимаетесь. Вразуми, вас бог найти занятие и физическим силам: какую-нибудь рукопашную работу на вольном воздухе. Я телом не очень здрав, но голова, слава богу, вся сидит во 2 томе.
А. П. ТОЛСТОМУ
Август 20 <1850>. Д<еревня> Василевка
Благодарю вас много, добрейший Алексан<др> Петрович, за ваше обстоятельное и любопытное письмо. Все известия, вами сообщенные, были для меня очень интересны. Очень бы я хотел взглянуть на сочинение Neale. Стыд, однако же, нашему духовенству, если оно не будет скоро переведено на русский язык. Исторические разысканья о таком важном предмете особенно полезны молодым священникам, заставляя их нечувствительно пристращаться к своему делу, прежде чем собственные душевные бури и события заставят почувствовать всю святость своего званья. Книгу эту следовало бы даже издать великолепно, так, чтобы и самые гаеры почувствовали, что это должно быть что-то важное. Очень жалею, что не попалось мне также в руки русское сочинение о служении и чиноположен<ии> правосл<авной> церкви с планами. Не знаю, отыщу ли ее в Одессе. Жаль, если Пальмер не напишет своего путешествия по Востоку. [Далее начато: Под эти] Это была бы нужная книга. Под этим именем можно многое сказать в уши тем, которые не читают книг под другими заглавиями. 2-го тома Святогорцев я также не имею и надеюсь отыскать в Одессе. От Стурдзы я получил на днях весьма милое и дружелюбное письмо с гостеприимным зазывом в Одессу. Если бы Одесса была хоть сколько-нибудь похожа климатом на Неаполь, разумеется, я и не подумал бы о выезде за границу. Но голове и телу моему необходим, и особенно во время работы, благорастворенный воздух и ненатопленное тепло. А мне нужно всю эту зиму поработать хорошо, чтобы приготовить 2 том к печати, приведя его окончательно [сов<сем>] к концу. Покуда, слава богу, дело идет еще недурно. Когда я перед отъездом из Москвы прочел [я прочел] некоторым из тех, которым знакомы были, как и вам, две первые главы, оказалось, [они нашли] что последующие сильней первых и жизнь раскрывается, чем дале, глубже. Стало быть, несмотря на то, что старею и хирею телом, силы умственные, слава богу, еще свежи. А при всем никак не могу быть уверен за работу. Если не поможет бог, ничего не выйдет. Никогда еще не чувствовал так ясно, как теперь, что за всякой строкой следует взывать: Господи, помилуй и помоги! Если паче чаяния не выеду из Одессы за границу, а поворочу в южный Крым, то увидимся раньше. Но во всяком случае вернее то, что в Москве буду весной. [Далее начато: А] Впрочем, всё будет так, как распорядится бог. До 15 числа сентября адресуйте в Полтаву, а после в Одессу. Затем