...Я буду читать для них пятого числа следующего месяца, а за последние две недели я ответил на тридцать писем, в которых меня просят сделать то же самое во всех уголках Англии, Ирландии и Шотландии. Вообразите себе, как в декабре я покидаю Париж, чтобы отправиться читать в Питерборо, Бирмингем и Шеффилд, - давнишние обещания...
29
ДЖОНУ ФОРСТЕРУ
Фолкстон,
23 сентября, 1855 г.
...Я буду читать здесь в следующую пятницу. У них (как и везде) есть общество литераторов и общество рабочих, между которыми не существует ни малейшей связи, ни малейшей симпатии. Кресло стоит пять шиллингов, но я заставил их установить для рабочих цену в три пенса, и надеюсь, что это может послужить началом для их сближения. Все состоится в мастерской плотника: это самое просторное, помещение, какое было возможно отыскать...
30
ДЖОНУ ФОРСТЕРУ
Фолкстон,
30 сентября 1855 г.
...Я самым серьезным образом убежден - а я размышлял об этом предмете со всей добросовестностью человека, имеющего детей, которым еще предстоит жить и страдать после него, - в том, что представительный строй у нас потерпел полный крах, что английский снобизм и английское раболепие делают участие народа в государственных делах невозможным и что, с тех пор как миновал великий семнадцатый век, вся эта машина пришла в совершенную негодность и находится в безнадежном состоянии...
31
У. МАКРИДИ
Фолкстон, Кент,
четверг, 4 октября. 1855 г.
Мой милый Макриди!
Я так усердно тружусь над моей книгой, что у меня почти не остается времени даже на письма, писать которые я вынужден. Ведь стоит мне оторваться от моей рукописи, как меня охватывает страшное искушение отправиться гулять по холмам, подставляя голову ветру, взбираться на их вершины, сбегать со склонов и вести себя самым буйным образом, потому что только в таких прогулках я нахожу отдых.
Ваше письмо мисс Кутс относительно маленькой мисс Уорнер я переслал незамедлительно. Она сейчас в Пиренеях, и на прошлой неделе я получил от нее письмо, которое разошлось с моим и Вашим, в него вложенным.
Прошу Вас, не отказывайтесь от своего полувысказанного намерения приехать в Париж! Как приятно будет увидеть в этом городе Вашу постаревшую физиономию и сияющую лысину! Вы помолодеете, побывав там в театре (а предварительно пообедав у "Трех братьев") в обществе юного шутника, который сейчас Вам пишет. Ну, пожалуйста, не отказывайтесь от Вашего намерения!
Я знаю, Вам будет приятно узнать, что Чарли поступил в торговый дом Беринга на самых благоприятных условиях. Мистер Бейтс, компаньон этой фирмы, оказал мне любезность, устроив его в маклерскую контору, услугами которой он пользуется. А когда оный Бейтс написал мне полмесяца назад о прекрасной вакансии, открывшейся у Беринга, он добавил, что маклеры дали Чарли весьма лестную рекомендацию, в которой "с похвалой отозвались о его способностях и трудолюбии", и поэтому было бы несправедливо брать его практикантом и для начала ему следует назначить жалование в пятьдесят фунтов - на что я милостиво изъявил согласие.
Что касается всеобщего избирательного права, то я вообще потерял всякую веру в выборы. На мой взгляд, мы наглядно доказали всю бессмысленность представительных органов, за которыми не стоит образованный, просвещенный народ. Вспоминая о том, как простых людей постоянно учат "знать свое место"; о том, как тех, кто составляет душу и тело нашей страны, воспитывают пай-деточками, или посылают в пивные, или в тюрьму за браконьерство, или ко всем чертям; о том, как у нас нет среднего класса (хотя мы постоянно восхваляем его, как нашу опору, на самом деле это всего лишь жалкая бахрома на мантии знати); о лакействе и низкопоклонстве; о том, как самым ничтожным аристократам предоставляются все важнейшие посты в государстве, о "Придворном бюллетене", почитаемом больше Нового завета, - я с большой неохотой прихожу к заключению, что мы, англичане, вообще молчаливо потворствуем этому жалкому и позорному положению, в котором мы очутились; и никогда своими силами из него не выберемся. Кто нам поможет и поможет ли нам кто-нибудь, одному богу известно. А пока мы катимся вниз по склону к тому, чтобы нас завоевали, и все упорно довольствуются этим, распевают "Правь, Британия" и не желают, чтобы их спасали.
В третьем выпуске моей новой книги я немного спустил пары своего негодования *, которое иначе могло бы взорвать меня, и с божьей помощью не сойду с этой стези до конца моих дней; но пока у меня нет никаких политических иллюзий, и никакой надежды - ни грана.
Завтра я буду читать здесь "Рождественскую песнь" в длинной плотничьей мастерской, которая, кажется, куда страшнее бирмингемской ратуши.
Тут дует ураганный юго-восточный ветер и дождь льет как из ведра.
Любящий Вас.
32
ДЖОНУ ФОРСТЕРУ
Париж,
...Отсутствие каких-либо мыслей просто ужасно *, и даже когда добираешься до Малреди и видишь двух стариков, беседующих над чересчур бросающейся в глаза скатертью, и читаешь объяснение их занятия: "Спор о теории доктора Уистона" *, все же испытываешь большую неудовлетворенность. Почему-то они ничего не выражают. Даже "Санчо" Лесли * не хватает жизни, а полотна Стэнни * смахивают на декорации. Бесполезно закрывать глаза на тот факт, что в произведениях художников не хватает именно того, чего, как мы знаем, недостает самим художникам: оригинальности, огня, целеустремленности и уменья поставить все на службу замыслу. В большинстве из них чувствуется отвратительнейшая респектабельность - мелочная, бескрылая, низменная обыденность, которая почему-то кажется мне символом нынешнего состояния всей Англии. Фрис *, Уорд * и Эгг представлены здесь своими лучшими полотнами и привлекают наибольшее внимание. Первый - "Добродушным человеком", второй "Королевской семьей в Темпле", а реши - "Первой встречей Петра Великого с Екатериной": эту последнюю картину я всегда считал очень хорошей, и иностранцы, по-видимому, обнаружили в ней совершенно неожиданный драматизм, который им нравится. У французов сколько угодно скверных картин, но боже мой, какое в них бесстрашие! Какая смелость рисунка! Какая дерзость замысла, какая страсть! Сколько в них действия! Бельгийский отдел производит прекрасное впечатление. Именно там можно увидеть лучший пейзаж;, лучший портрет и лучшую сцену из семейной жизни на всей выставке. Внешние формы и условности занимают в английском искусстве, так же как и в английском правительстве и в английском обществе, место истины и подлинной жизни - не сочтите эти слова следствием моего безнадежного взгляда на положение нашей страны и моего страха, что наша национальная слава приходит в упадок. Я всячески боролся вчера с эти впечатлением: в первую очередь отправился в английскую галерею, хвалил и восхищался с большим усердием, но все без толку. Мои впечатления остались все теми же, как я вам их описал. Разумеется, это все между нами. Дружба лучше критики, и я буду помалкивать. Спор, участники которого не могут договориться, о чем они спорят, не просто бесполезен, он вреден... Я никогда еще не видел ничего столь странного. По-моему, они твердо уверовали, что естественной может считаться только английская манера (сама по себе настолько исключительная, что в любой стране она кажется весьма своеобразной), и если француз - изображенный, скажем, в ту минуту, когда его ведут на гильотину, - не дышит невозмутимостью Клэпхема или респектабельностью Ричмонд-хилла *, значит, тут что-то не так...