Выбрать главу

(1) далее было: срамить

Другие редакции:

[236. Н. БУДАЕВСКОМУ

1-я редакция

Милостивый государь,

Ошибки быть не могло ни малейшей. Вы же странным образом ошиблись, найдя нужным справляться в типографии: что получает корректор? Нанимал Вас я, а не типография, и хозяин журнала тоже не типография.

О какой это грустной сцене Вы пишете? Итак, Вам нельзя даже заметить, что плохо продержана корректура? Это Вы называете грустной сценою? Что же касается до г-на Дьяконова, то знайте, что отдал я г-ну Дьяконову 10 руб. единственно из сожаления, что труд его пропадает даром. О г-не Дьяконове, до прихода его за деньгами, я не имел ни малейшего понятия, равно как и <о> том, что он когда-то работал в журнале. Типография меня ни о чем не предуведомила. Напротив, негодяй корректор Беляев получил с меня все деньги, следуемые за корректуру, о чем есть и его расписка; он же должен был заплатить и г-ну Дьяконову, а не я. В счеты между частными людьми я не вхожу. Отдал же я Дьяконову, уже ввечеру того дня, когда он приходил за деньгами, отдал из своего кармана, поняв, что пьянчужка Беляев его обманет и ему не заплатит; выдал же другой раз.

236. Н. БУДАЕВСКОМУ

2-я редакция

Милостивый государь,

Ошибки быть ни малейшей не могло; напротив, Вы странным образом ошиблись, найдя нужным справляться в типографии: что получает корректор? Не типография хозяин журнала, я плачу корректору с листа рубль серебр<ом> и более не желаю платить. Я уверен, что найду много хороших корректоров за эту цену. Другое дело, если б Вы еще до смерти брата были взяты в журнал корректором. Тогда бы я мог сообразоваться с прежнею платою. Взял же Вас корректором я и потому Вы от меня получаете плату, а не из типографии.

Всё Ваше письмо проникнуто обидной для меня мыслию, что я утаил Ваши деньги. Милостивый государь, я пользуюсь с журнала менее чем Вы и работаю в нем только для сирот моего брата <не закончено> ]

237. M. В. РОДЕВИЧУ Июль - август 1864. Петербург Черновое

Милостивый государь г-н Родевич,

Паша, по неопытности, показал мне Ваше письмо к нему, основываясь на том, что Вы просили его передать мне это письмо. Он был в негодовании, потому что Вы, вообще, оставили в нем неприятное впечатление. Вот почему я и стараюсь, чтобы всё, совершенно всё, было между Вами и им покончено, потому что сам боюсь этих напоминаний вследствие пагубного влияния, которое Вы на него имели как учитель и воспитатель.

Отношения наши зашли слишком далеко. Я не могу унизить себя до таких грубых писем в препинаниях (1) с Вами и потому, чтоб покончить раз навсегда, предпочитаю высказать Вам всё - всё, что до сих пор деликатность не давала мне Вам высказать, несмотря на то, что я имел на это полное право.

Уезжая за границу прошлого года, я сделал чрезвычайную ошибку, доверив Вам Пашу. (2) Вы наняли с ним общую квартиру, обязались его учить и - так как я оставил его при Вас - руководить его и как воспитатель. Письмо, написанное мне Вами за границу о Паше, утвердило меня в мыслях, что Вы вполне и добросовестно взяли на себя должность (3) воспитателя. Притом, при прощании, Вы мне обещали многое лично. Я читал Ваши статьи о разных гуманных предметах и (4) виноват был только в том, что поверил в дело, тогда как это всё были только слова в гуманном мундире новейших времен. Возвратясь, я узнал, что Вы вели себя не как воспитатель, не как наставник, а беспорядочно и в отношении к своему ученику - безнравственно. Денег моих пошло на Вас куча; возвратясь сюда, я заплатил многое еще, за вычетом, разумеется, у Вас из уроков.

Но Вы скоро и весьма беспорядочно истратили прежде выданные мною Вам деньги. Имею право так говорить, потому что Вы отсылали Вашего воспитанника обедать к его тетке, не выдавали ему много раз денег (что всё записано и письма Ваши целы); заставляли мальчика смотреть весь этот беспорядок, и в молодую душу его поселяли цинизм и хаос. Вы посылали его закладывать по лавкам свои часы, чтоб добыть денег, стыдясь, вероятно, идти закладывать сами, и это учитель воспитанника! Вы посылали его с Вашими статьями по разным редакциям, выставляя моему сыну (обеспеченному мною вполне), что если он добудет денег из редакций, то тогда может взять себе на обед. Я Вам не для того вверил 15-летнего мальчика, чтоб он шлялся по редакциям. Хаос воспитательный доходил (5) до nec

plus ultra. Подробностей тысячи; вот, например, некоторые: Вы стали носить мои рубашки; из-за этого завелся спор; он не давал Вам моего белья и начал запирать свой ящик, - спор, согласитесь сами, унизительный для учителя и воспитателя и обнаруживающий в Вас большую нетвердость совести и распущенность. Пишу об этих случаях, (6) которых, может быть, были тысячи.

Я (7) написал Вам слишком длинное письмо. Но это единственно потому, что мне давно уже хотелось Вам ли, другому ли так называемому прогрессисту (8) внушить, что прогресс состоит не в фразе и что недостаточно модной фразы для успокоения собственной совести и для прикрытия безобразнейших беспорядков.

К тому же я считал себя нравственно обязанным подробно объясниться с Вами и высказать Вам, почему я Вам, с самого возвращения из-за границы, выказывал (9) постоянно неуважение. (10)

Я очень жалею, если студент, приходивший от Вас за книгой, чувствует себя хоть сколько-нибудь лично мною обиженным. Искренно прошу у него извинения. Если он порядочный человек (в чем я не имею ни малейшей причины сомневаться), то он поймет, что вся раздражительность, которую я тогда (11) выказал, относилась только к Вам и задевала его как Вашего посланного, а не его лично. Я действительно очень желаю, чтоб с Вами покончить совсем, и потому предуведомляю Вас, что если, несмотря на это письмо мое, Вы будете еще продолжать обращаться ко мне или к моему пасынку, то я предам наконец гласности Ваше письмо и мой ответ (с которого копию на всякий случай оставляю у себя) с целью (12) ограждения публики (13) от такого наставника и учителя. Вы очень хорошо знаете, что Вам же будет хуже и что не одни голословные у меня обличения. И потому сообразите. (14)

Ф. Д<остоевский>.

(1) далее было: моих (2) далее было: вследствие чего (3) было: роль (4) далее было: поверил (5) было: был (6) было: темах (7) было: Г-н Родевич, я (8) далее было: а в сущности (9) в подлиннике: вызывал (10) было: некоторое неуважение (11) было: тут (12) было: в виде (13) было: общества (14) вместо: И потому сообразите. - было: Оставьте же нас в покое.

Другая редакция:

[237. M. В. РОДЕВИЧУ

1-я редакция

Милостивый государь г-н Родевич,

Вы прислали Паше наглое письмо. По неопытности он показал его мне. Вообще Вы оставили на Пашу впечатление отвратительное, - Вы, бывший его учитель и некоторое время наставник. (1) В письме Вашем я считаю только одно серьезным - о студенте, будто бы мною обиженном. Да, я взял у него из рук книгу, взял с сердцем и передал Паше; я сказал, что надобно кончить с Вами. Но если я был неуважителен к студенту (жалею, что не знаю его имени), то в неуважении этом ничего лично к студенту не относилось; я обошелся с ним, как с Вашим посланным, и не мог поступить иначе. Почему? Извольте наконец выслушать правду. Я давно Вам собирался сказать ее и всё колебался высказать, потому что не знал всех фактов. Иные из них таковы, что я их узнал только вчера.

Уезжая за границу, я поручил Вам Пашу, не только как учителю, но и как наставнику. Вы торжественно обещались мне добросовестно исполнить свою обязанность. За границу Вы писали мне письмо, в котором старались утвердить меня в убеждении, что Вы хороший наставник. Помню, Вы наполнили письмо Ваше разными психологическими наблюдениями над характером моего пасынка. А между тем Вам нужны были только деньги. Вы взяли деньги вперед и пошли по всем по трем. Никогда не прощу себе этой ошибки. Но ведь если я и знал, что в "молодом поколении" есть несколько шарлатанов, (2) прикрывающихся модными фразами и пренаивно думающих, (3) что за модную, мундирную фразу им простятся всякие безобразия, (4) то обратно на столько же я и верил в молодые и свежие силы, чтоб считать, что негодяи составляют одно только исключение. Вы тогда еще не дали мне никакого повода судить о Вас дурно. (5) А между тем что ж вышло на деле? Едва я уехал, (6) пошло полное, грязное безобразие. В отношении к своему ученику и воспитаннику Вы вели себя безнравственно и нечестно. Денег я выдал Вам вперед кучу, почти за всё время, и к тому же обеспечил Вас на случай, если бы опоздал за границей. Раньше месяца (7) Вы уже требовали от тетки моего пасынка новых ресурсов. Кончилось тем, что Вы, обрадовавшись деньгам и раньше срока растратив их, несколько дней даже не кормили его, а отсылали кормиться куда угодно. Что же мог подумать ученик (8) о своем наставнике? Каким же уважением он мог быть Вам обязан, (9) видя (10) безобразие? Какой грязный цинизм вливали Вы в молодую душу. Вы посылали его с подобными расписками от себя: "Обязуюсь уплатить тому лицу, у которого Исаев займет столько-то, через 2 недели и т. д.". Вы посылали его закладывать по лавкам свои часы, чтоб добыть денег, стыдясь, вероятно, идти закладывать сами, Вы, наставник вверенного ему воспитанника! И не стыдно это было Вам? Вы посылали его с Вашими статьями по разным редакциям, выставляя моему пасынку (обеспеченному мною вполне) на вид, что если он добудет из редакции деньги, то тогда может взять себе на обед. Для такой ли грязи вверил я Вам 15-летнего мальчика? Так ли поступать Вы мне обещали? Всего не перечислить, вот еще, впрочем, случай. Но случаев было тысячи, и все носили один и тот же характер грязи, цинизма и разнузданности. Вот один из тысячи случаев: Вы вздумали носить мои рубашки. Из-за этого завелся у Вас грязный спор с моим пасынком. Воспитанник принужден был доказывать своему наставнику, что нельзя обходиться легкомысленно с чужой собственностью, и не давал Вам моего белья, спорил с Вами и стал запирать от Вас ящики. (11) Ну, разве возможны, разве мыслимы такие споры между воспитанником и его воспитателем? Где же была после этого Ваша совесть, когда Вы просили меня найти Вам место воспитателя в каком-нибудь русском семействе, живущем за границей? Или Вы, может быть, сами не знаете, что творите?