А. Чехов[7].
Bilet na konzert professora Auera w dome Alferaki gab mir Director[8]. Maria Feodorofna ne poschla tak ja Bilet polutschil i poschel.
A. Tschechof.
(обратно)Чехову М. М., 7 декабря 1876*
3. М. М. ЧЕХОВУ
7 декабря 1876 г. Таганрог.
Таганрог. 1876 г. 7-го декабря.
Любезнейший Брат Михаил Михаилович!
Я имел честь и удовольствие на днях получить Ваше письмо*. В этом письме Вы протягиваете мне руку брата; с чувством достоинства и гордости я пожимаю ее, как руку старшего брата. Вы первые намекнули о братской дружбе, это с моей стороны дерзость. Обязанность младшего просить старшего о таком предмете, но не старшего; поэтому прошу меня извинить. Но во всяком случае одной из первых моих мыслей, из моих планов — была эта дружба.
Я желал найти подходящий случай, чтоб с Вами короче познакомиться, я мечтал о этом и наконец получил Ваше письмо. В письмах моего отца, матери и братьев* Вы занимали первое место*. Мамаша видит в Вас больше чем племянника, она ставит Вас наравне с дядей Митрофаном Егоровичем, которого я очень хорошо знаю и про которого я буду всегда говорить хорошо за его добрую душу и хороший, чистый, веселый характер. О братьях и говорить нечего. Вы их уже изучили, наверно, и поймете сами. Следовательно, Вы дороги нашей семье. Я изучил Вас по письмам. С какой же я стати буду отставать и не ловить благого случая, чтоб познакомиться с таким человеком, как Вы, и вдобавок я считал и считаю своею обязанностью почитать самого старшего из своих братьев и почитать того, кого так горячо почитает наша семья. Можете судить, как приятно подействовало на меня Ваше письмо.
Я о себе ничего не скажу, разве только что я жив и здоров. Наверно, про меня Вы наслушались много от моей мамаши и в особенности от Саши и Коли. Будьте так добры, передайте от меня поклон многоуважаемой сестре Елизавете Михайловне и брату Григорию Михаиловичу. Скажите им, что на Юге есть у них брат, который собирает коллекцию разнородных писем. Желалось бы, если только возможно, получить от них письма. Я Вас без церемонии попрошу, чтоб Вы мне писали хоть раз в месяц. Будьте так добры, пишите мне по-братски, без церемонии, дабы не существовала какая-то натянутость. Я же, разумеется, от Вас не отстану и, как говорится, «долг платежом красен», буду Вам писать таким же тоном. Когда уже пошло на пословицы, так еще скажу: «Вперед батьки в петлю не суйся». Следовательно, Вам первому нужно начать. Я такая же птица, как и Коля с Сашей.
Примите от меня пожелание всевозможных благ и нижайший поклон, а затем:
Имею честь быть Вас уважающим младшим братом и покорным слугою
А. Чехов.
18 VII/XII 76 года.
Поклон Саше и Коле.
Скажите Саше, что я прочел «Космос»*. Жаль мне Сашу: он не достиг своей цели, прося, чтоб я прочел его. Я остаюсь тем же и по прочтении «Космоса».
Скажите Коле, что его картины еще на Курском вокзале в Москве, пусть пойдет поцелуется с ними. Как вредна эта война! Картины его в ход не пускает!*
На обороте:
М. М. Чехову.
(обратно) (обратно)1877
Чехову М. М., 1 января 1877*
4. М. М. ЧЕХОВУ
1 января 1877 г. Таганрог.
Ровно 12 часов, 1877 год. Ночь.
Дражайший Брат Миша!
Я сейчас сделал 2 выстрела: один в забор из ружья, другой в Сашу из-под пера*. Я выстрелил в него тостом: «Пусть твоя математическая слава* и ученость раздадутся, как этот выстрел в сем мире» (но не в том; в том нужны грехи на веса и добрые дела вместо гирь). Какой бы тебе сделать выстрел такой, чтоб ружье осечки не дало? Кладу 2 заряда, и пли! Выстрел удачен! Ружья не разорвало, но перо чуть не поломалось. Раздается треск, и вместе с дымом летят следующие слова прямо в Москву: «Пусть с этим выстрелом рассеются, как дым, все твои невзгоды и пусть придет к ним на смену покой и деньги!» Пью за твое здоровье вместо шампанского кружку холодной воды и бормочу этот тост и пишу это глупейшее письмо. Поздравь, если веришь в Новый год и в его особенности. Как только пробило полночь, я ошибся, следовательно, целый год буду ошибаться, а именно, вместо 1877 года написал в этом письме 1876 год. На Пасху я буду в Москве*, не знаю, будет ли это ошибкой? У меня голова болит, и я носом кручу: в комнате воняет порохом и пороховой дым покрывает кровать, как туман; вонь страшная. Это, видишь ты, мой ученик* пускает в комнате ракеты и подпускает вместе с тем своего природного, казацкого, ржаного, батьковского пороху из известной части тела, которая не носит имя артиллерия. Ракета удачна, и мой ученик смотрит на меня вопросительно: т. е. что я на это скажу? — «Убирайтесь спать, надымил чёртову пропасть. К свиням, к свиням! Спать!» И он видит, что его ракета произвела мало эффекта, и заговаривает об «Ауле полудиких народов». Этак он свою деревню* и своих хохлов называет. В комнате жара, и спать не хочется. Письмо докончу и пойду на улицу (чёрт знает зачем; может быть, и дело найдется). Поклон Грише и Лизе, желаю им всего лучшего. Наши (московские) теперь спят, т. е. теперь, когда я пишу это письмо. Так-то.