У Вас 600 кустов георгин… На что Вам этот холодный, не вдохновляющий цветок? У этого цветка наружность аристократическая, баронская, но содержания никакого… Так и хочется сбить тростью его надменную, но скучную головку. Впрочем, de gustibus non disputantur**. Я не хотел поместить в "Осколках" объявление о моей книжке не потому, что считаю это бесполезным, как Вы на меня клевещете, а просто потому, что боялся стеснить Вас: места у Вас мало, а брать с меня, как с других берете, Вы поделикатитесь… Поместите объявление, скажу спасибо. Ежели возможно вставить фразу "иногородние получают через редакцию "Осколков", то скажу сугубое спасибо. Покупателей много не будет, и Вас эта фраза не стеснит. Ежели паче чаяния найдется желающий купить книжку через редакцию, то Вам придется только сообщить мне в ближайшем письме адрес счастливца и - больше, кажется, ничего. Впрочем, в издательском деле я решительно ничего не понимаю… Действуйте, как лучше… За указания поклон и спасибо. Исполню все так, как Вы написали. Страсть, сколько я написал Вам! Через день хожу в земскую больницу, где принимаю больных. Надо бы каждый день ходить, да лень. С земским врачом мы давнишние приятели.
Votre A. Чехонте. * следовательно (лат.) ** о вкусах не спорят (лат.)
78. Н. А. ЛЕЙКИНУ
14 июля 1884 г. Звенигород.
Уважаемый
Николай Александрович!
В настоящее время я нахожусь в граде Звенигороде, где волею судеб исправляю должность земского врача, упросившего меня заменить его на 2 недельки. Полдня занят приемкой больных (30-40 человек в день), остальное же время отдыхаю или же страшно скучаю, сидя у окна и глядя на темное небо, льющее уже 3 и день нехороший, безостановочный дождь… Перед моим окном тора с соснами, правее дом исправника, еще правее паршивенький городишко, бывший когда-то стольным городом… Налево заброшенный крепостной вал, левее лесок, а из-за последнего выглядывает Савва освященный. Заднее крыльцо, или вернее задняя дверь, около к«ото»рой воняет сортиром и хрюкает поросенок, глядит на реку. Теперь суббота. Чтобы не обмануться в почте, спешу послать срочную работу. Рассказ же нацарапаю сегодня под ночь и пришлю завтра. Письма посылайте в Воскресенск. Оттуда мне пересылается все исправно. Был в Москве и слышал, что Л. И. Пальмин венчался со своей старухой. Видел его, но он мне ничего не говорил об этом. Не говорите ему, что я Вам сообщил эту прозаическую новость про поэтического человека… Может быть, эта новость для Вас уже не новость! Прощайте.
Ваш А. Чехов.
79. Ал. П. ЧЕХОВУ Середина июля 1884 г. Звенигород.
Сашаъ!
Посылаю письмо для Левенсона. Жалею, что заставляю тебя, беднягу, шляться по 10 раз к этим жидам, скорблю и утешаю себя тем, что сумею с тобою расквитаться. Послал книжку в редакции?
Посылаю письмо отца для руководства. Стыдно Николаю заставлять самолюбивого старика брать взаймы! Поездка к Пушкареву обошлась Николаю рублей 4-5… Эти деньги мог бы он лучше отдать в уплату…
Живу в Звенигороде и вхожу в свою роль, Гляжу на себя и чувствую, что не жить нам; братцы, вместе! Придется удрать в дебри в земские эскулапы… Милое дело!
Пиши в Воскресенск. Оттуда мне вышлют.
А. Чехов.
Николая ждут в В«оскресенске».
Письмо, начинающееся словами "Евочька… и проч."… неподражаемо сочинено. Ты и Николка показали себя художниками.
80. Н. А. ЛЕЙКИНУ
Середина июля 1884 г. Звенигород.
Многоуважаемый
Николай Александрович!
Прочитавши Ваше письмо, дал знать в Москву брату Николаю о предстоящем Вашем приезде. Брат будет Вашим путеводителем в Воскресенск, сам же я вырваться из Звенигорода не могу до приезда врача, должность коего исправляю. Перед приездом в В«оскресенск» Вы потрудитесь уведомить меня телеграммой (Звенигород, врачу Чехову), я поеду на 1-2 дня в В«оскресенск», чтобы повидаться с Вами и показать Вам наши святыни. Или так сделайте: поезжайте на вторую станцию Смоленской дороги, Голицыно. Отсюда до Звенигорода (15 верст) на лошадях. В Звенигороде обозреем Савву освященного и покатим отсюда в Новый Иерусалим (20 верст). Все это отнимет у Вас не более суток. Прихватите Пальмина. Заранее предупреждаю: удобств на пути не найдете… Дороги и города хуже худшего, но зато масса беллетристического материала. Если переночуете у меня, то свожу Вас в больницу на приемку (рассказ в 300 строк). На Илию, 20-го, у меня будет 60 человек больных, 22-го человек 40. Лучше сделаете, если начнете путешествие Звенигородом. Дороги тряски, но живописны. Жду. Телеграммы в Воскресенск не посылайте, ибо в этом граде телеграфа нет и мне придется платить за эстафету 3 р. 50 к. (Семья заплатит, а телеграммы я не прочту, так как меня нет в В«оскресенске»). Телеграфируйте в Звенигород. Больных я могу бросить на 2 суток. У меня фельдшера доки. Приезжайте же! Брат Николай будет у Вас в Лоскутной. Обитает он на старой квартире.
Неужели Д. К. Ламанч«ский» и Ежини одно лицо? Если да, то я, значит, хватил не по чину… Д. К. Ламанч«ский» изображает из себя одного из хороших московских работников. Стишки его милы… Но проза его, в особенности в "Будильнике", несносна… Относительно Рыскина соглашаюсь с Вами. Читал его мало, но слышал про него много. В Москве, если покопаться, можно найти еще кое-кого. Прощайте.
Ваш А. Чехов.
Пальмина умоляю приехать.
81. П. Г. РОЗАНОВУ
22 июля 1884 г. Звенигород.
Парафимоз в прежнем положении. Прибегаю к любезности хирурга, имевшего связь с англичанкой и двумя роскошными польками. Без Вас умру, ибо нерешителен и трус.
А. Чехов.
11 августа 1884 г. Воскресенск.
VIII, 11. Воскресенск.
Многоуважаемый
Николай Александрович!
Шлю купно с большим поклоном плохой фельетон. Фельетон плох в квадрате, до степени "увы и ах!", но я не виню себя. Тем нет совершенно, а все то, что есть, донельзя мелко и противно. Другой на моем месте пал бы в уныние, а я ничего, привык… Рассказ в 60 строк написал, но до того скверный, что посылать жутко. Подожду до завтра: авось переменю свой взгляд на него или напишу что-нибудь другое. Впереди у меня еще целых 2 дня…
Теперь насчет "Сатирич«еского» листка". В этом листке я не работаю (для первых номеров дал несколько крох, а теперь - ни-ни) и оного не читаю. Что в нем пишется и что творится, мне неведомо, а ежели бы ведал, то поспешил бы сообщить Вам обо всем, что Вас касается. Сообщаемому Вами не удивляюсь. Не удивлюсь также, если завтра меня, хорошего знакомого Липскерова, обзовут в этом "Листке" так или иначе каким-нибудь поносным именем. Всего можно ожидать от этих господ, и всякая выходка их естественна… Надо Вам сказать, что "еврюга" Липскеров едва ли знает о том, что Вы обруганы в его журнале. Он ленив, лежебока, ни во что не вмешивается и знать ничего не хочет… Еврюга добрый, не ехидный и покладистый. Делами этого сатрапа правят секретари. В "Листке" заправляет Марк Ярон… (выдаю редакционную тайну!), мстящий Вам за то, что я дважды обругал его в "Осколках". Ярон человек нехороший, способный на всякую мерзость… но и он, вероятно, не автор и не виновник пасквиля. Пасквиль, как и все статьи, попал в "Листок" без ведома редактора и секретарей: печатают что и как попало, без разбора и что подешевле. Ведется этот "Листок" до того похабно и халатно, что в нем можно напечатать пасквиль даже на самого Липскерова.