Желательно получение 10-го. Если таковое невозможно, то пятница является все-таки крайним сроком. "Газету" просил я о высылке уже давно, в августе.
Отдавая всего себя надежде, сладкой посланнице небес, пребываю
Ваш А. Чехов.
Дождь порет во все лопатки. Бррр!.. Чтобы уйти из-под этого серого облачного свода в тепло и цивилизацию Москвы, мне нужно minimum 200 руб., а в кармане один талер - только…
Весна, где ты?!
112. Н. А. ЛЕЙКИНУ
14 сентября 1885 г. Воскресенск.
85, IX, 14. Воскресенск.
Уважаемый
Николай Александрович!
Ваше письмо получил и шлю спасибо в квадрате. Спешу ответить. Вы начинаете тем, что я не исполняю Ваших указов. Аллах керим! Буду обелять себя по пунктам:
1) Запас рассказов у меня как-то не выклевывается. Дара у меня нет ли, времени или энергии - бог ведает. Но, насколько помню, Вы к каждому № имели мои вещички. Если я в иную неделю не посылал, то только потому, что знал, что у Вас есть в запасе мой несомненно цензурный рассказ. Впрочем, по этому пункту признаю себя виновным и обещаю по прибытии в Москву посылать Вам целые транспорты.
2) Обозрение я прекратил на время в силу Вашего редакторского указа. Ваш указ мог их и возобновить. Теперь не шлю обозрения, потому что в газетах и письмах из Москвы - сплошная пустота.
3) Подписи шлю по мере сил.
И так далее. Я все еще на даче!! Сейчас погода великолепная = бабье лето. Журавли летят… Но все-таки пора отправляться к родным пенатам. Сегодня роковая суббота - время получения денежной почты. Пришла почта, а денег из "Пет«ербургской» газ«еты»" нет и нет! Без этих же денег мне выехать нельзя, ибо, надеясь на них, я жил по-лукулловски и натворил долгов…
Во вторник вечером или, что все равно, в среду утром придет еще денежная почта. Если и на сей раз не получу, то останусь на даче на всю зиму, что оригинально и ново… В "Газету" писал я чуть ли не 3 раза. Надоедать совестно, и потому не пишу в 4-й раз. Знай я, что она запоздает высылкой, я запросил бы не 150, а 200 (уже заработанных), и это было бы весьма кстати, так как в ожидании получки я все вязну, вязну… по шею вязну… Но я Вам надоел своими счетами, а посему еду дальше.
О сентябре вышлю к следующей неделе, если же у меня ничего не выйдет, то пришлю Сентябрь и Октябрь вместе, ибо они мало отличаются друг от друга - septem, octo… От Агафопода писем не имею, где Николай, не знаю… Вероятно, последний в Москве… Судя по часто появляющимся в "Будильнике" его рисункам, он не голоден и обретается в Москве… Надо бы остепенить эту человечину, да не знаю как… Все способы уже испробовал, и ни один способ не удался. Все дело не в выпивательстве, а в femme. Женщина! Половой инстинкт мешает работать больше, чем водка… Пойдет слабый человек к бабе, завалится в ее перину и лежит с ней, пока рези в пахах не начнутся… Николаева баба -это жирный кусок мяса, любящий выпить и закусить… Перед coitus всегда пьет и ест, и любовнику трудно удержаться, чтобы самому не выпить и не закусить пикулей (у них всегда пикули!).
Агафопода тоже крутит баба… Когда эти две бабы отстанут, черт их знает! Кстати, как поживает Л. И. Пальмин? Я его уже 1/2 года не видел. Если будете писать ему, то поклонитесь от меня.
Больные лезут ко мне и надоедают. За все лето перебывало их у меня несколько сотен, а заработал я всего 1 рубль.
Гонорар от "Осколков" получил. О если бы скорее получить из "П«етербургской» г«азеты»"! Непонятная, ей-богу, медленность… Написали бы, что не вышлют скоро, так я, быть может, стал бы измышлять способы, как мне вывернуться. Я посылал в "Газету" счет.
Налимы ловятся великолепно… За сим, в надежде на вышеписанную середу, пребываю
А. Чехов.
113. Н. А. ЛЕЙКИНУ
24 или 25 сентября 1885 г. Москва.
Уважаемый
Николай Александрович!
Простите, что пишу на обрывке: другой бумаги нет, а послать в лавочку некого. Я уже в Москве. Спасибо за Ваши советы. Воспользовался ими и буду пользоваться. Спасибо и за хлопоты, которые причинили Вам мои нервы. Мои балбесы еще не нашли новой квартиры, и я продолжаю жить на старой.
Вероятно, переберусь за Москву-реку, где уже наклевывается квартира. Не знаю, как быть мне с журналом… Нумера, которые приходят теперь в Воскр«есенск», я получаю здесь на Сретенке, ибо подал в тамошнем почтамте заявление.
Худекову счет послан. По приезде нашел у себя на столе письмо Пальмина. Вечно он ютится около Смоленского рынка -скучнейшее место Москвы…
Завтра сажусь за усердную работу. Был у меня Гиляй и жаловался, что Вы его не печатаете. Из этого человечины вырабатывается великолепнейший репортер.
В Москве ничего нового.
Прощайте и будьте здоровы. Кстати о здоровье: ужасно много больных в Москве! Все похудели, побледнели, как-то осунулись, точно страшный суд предчувствуют. Пробыл я на даче только 4 1/2 мес«яца», а воротившись, многих в живых на застал… Черт знает что!
Боятся холеры, чудаки, а не видят, что из каждой тысячи умирает 40 - это хуже всякой эпидемии… Не хотят также видеть поразительной детской смертности, истощающей человека пуще всяких войн, трусов, наводнений, сифилисов… Впрочем, и так далее, а то надоем…
Ваш А. Чехов.
114. М. М. ЧЕХОВУ
25 сентября 1885 г. Москва.
Дорогой Миша!
Я воротился в Москву. Если у вас не раздумали посылать ко мне мальчиков лечиться, то я к услугам И«вана» Е«горовича». Принимаю от утра до обеда, т. е. от 10 до 2-х. Если же раздумали, то уведомь. В случае перемены жительства или часов приема своевременно уведомлю
Как живешь и как твое здоровье? Большое удовольствие доставил бы, если бы вспомнил о нашем существовании и пришел бы провести вечерок. Кланяюсь и жму руку.
Твой А. Чехов.
30 сентября 1885 г. Москва.
85, IX, 30. Понед.
Уважаемый
Николай Александрович!
Получил Ваше письмо с корректурой моего злополучного рассказа… Судьбы цензорские неисповедимы! Покорный Вашему совету, шлю изгнанника в "П«етербургскую» г«азету»".
Посылаю Вам: а) "Осколки моск«овской» жизни". Как бы ни было, хоть с грехом пополам, но писать их буду и, вероятно, чаще, чем раз в м«еся»ц. Дело в том, что они читаются и перепечатываются. Обыкновенно, у меня воспевается то, что прозевывается или недоступно для "Буд«ильника»" и "Развл«ечения»", и, таким образом, благодаря моему обозрению и тому, что половина осколочных столбов - кровные москвичи, "Осколки" идут за московский журнал. Будь в Москве художник-юморист, к«ото»рый рисовал бы для Вас моск«овскую» жизнь, тогда бы еще лучше было. Вы как-то говорили мне, что в Москве розничная прод«ажа» "Оск«олков»" стоит на точке замерзания. Может быть, но зато "Осколков" в Москве выходит больше, чем "Буд«ильника»" и "Развл«ечения»"! b) Рассказ. с) Стихи Гиляровского. Та неприятная штука, о к«ото»рой Вы писали, есть, конечно, недоразумение. Г«иляровски»й человек порядочный, вышколенный "Русскими ведомостями", обеспеченный… Имея около 300 р. в м«еся»ц, едва ли он стал бы фальшивить из-за рубля! Это верно… Я его знаю… Что он шлет Вам дребедень, это понятно: занят день и ночь, а работать в "Оск«олках»" хочется. Вообще сотрудник он полезный, если не теперь, то в будущем. d) Есть в Москве юнец, некий Родион Менделевич, человечек забитый, голодающий, представляющий собой нечто бесформенное и неопределенное; не то он аптекарь, не то портной… Прочитывая всю московскую чепуху, я наскакивал на его стихи, которые сильно выделялись из пестрой братии: и свежи, и гладки, и коротки… Попадались такие, что хоть на музыку перекладывай… Помня Вашу заповедь - вербовать сотрудников для "Осколков", я по приезде в Москву отыскал этого Родиона и предложил ему послать пробу пера к Вам… Он страшно обрадовался, обалдел, и в один день накатал чуть ли не 10 штук и принес мне. Накатал он сплеча, а потому (насколько я смыслю) добрая половина их никуда не годится. Есть 2-3 стишка, которые, несомненно, годны. По первому присылу не судите о нем.