Примите уверение и проч.
Ф. Достоевский.
2 декабря/79 г.
(1) далее было: романа
Другая редакция:
828. M. H. КАТКОВУ
9-11 декабря 1879. Петербург
Мертвые руки, бьющие по мертвым персям.
Зосима и который верит, что во Христе заключаются все правды и всякий исход. - 4 года как уже проходят толпами. Я их знаю, а может быть, и они меня знают.
Для чего пишу я это (то есть про важность для меня идей моего романа, успешного по возможности окончания его)? А именно в надежде, что не только Вы, но и читатели Ваши простят то, что я не кончил и прошу промежутка для успешнейшего окончания работы.
Совокупите все эти 4 характера, и Вы получите, хоть уменьшенное в 1000-ю долю, изображение нашей современной действительности, нашей современной интеллигентной России. Вот почему столь важна для меня задача моя.
Это ли мертвые руки. Судят ходячие мертвецы, вдобавок трусливые мертвецы, казенные мертвецы и, главное, рутинные ретроградные мертвецы. Есть ли трусливые ретроградные казенные мертвецы? Я сам смеюсь в эту минуту моим эпитетам, но уж пусть останется так, как я написал, прошу Вас, допустите в печать, потому что, по-моему, есть трусливые мертвецы и есть ретроградные мертвецы, именующиеся у нас либералами.
Инквизитор. (Иван холоден). Такие концепции, как билет обратно и Великий Инквизитор, пахнут эпилепсией, мучительными ночами. - А, скажут, сами сознались, что эпилепсией. Да коли такие люди есть, то как же их не описывать? Да разве их мало, оглянитесь кругом, господа, эти взрывы - да вы после этого (1) ничего не понимаете в современной действительности и не хотите понимать, а это уже хуже всего.
(1) далее было: знать не]
829. H. A. ЛЮБИМОВУ
12 декабря 1879. Петербург
Петербург 12 декабря/79
Милостивый государь, многоуважаемый Николай Алексеевич,
Прилагаю при сем письмо "К издателю "Русского вестника"", о котором уже два раза извещал Вас прежде и которое убедительнейше прошу напечатать в декабрьской книжке. В этом письме, как Вы сами знаете, всё правда, от первого до последнего слова. Другое дело, как выражено: если найдете нужным что-либо изменить или исправить, то сделайте это, но чрезвычайно просил бы ничего не выбрасывать из него. Озаглавил я письмо "К издателю "Русского вестника"" и пишу на имя Михаила Никифоровича. Вы, конечно, ему покажете. Если сочтете нужным озаглавить письмо иначе, то есть, например, более вообще: "В Редакцию "Русского вестника"", то поступите, как найдете удобнее. Я на всё согласен, только было бы напечатано письмо.
Я хотел было прибавить (о чем и писал Вам в последний раз) некоторые разъяснения идеи романа для косвенного ответа на некоторые критики, не называя никого. Но, размыслив, нахожу, что это будет рано, надеясь на то, что по окончании романа Вы уделите мне местечко в "Р<усском> вестнике" для этих разъяснений и ответов, которые, может быть, я и напишу, если к тому времени не раздумаю.
Девятую книгу "Предварительное следствие" пришлю по возможности раньше для январского нумера. Хоть опоздал, но надеюсь ее отделать получше.
Меня очень беспокоит, многоуважаемый Николай Алексеевич, что я оказался столь несостоятельным перед "Русским вестником", не прислав на декабрь. Живу теперь с искренними угрызениями совести и упрекаю себя поминутно, верьте мне.
Примите уверение в моем совершенном уважении и искренней преданности.
Покорный слуга Ваш Ф. Достоевский.
830. В. В. САМОЙЛОВУ
17 декабря 1879. Петербург
Петербург, 17 декабря/79
Милостивый государь, многоуважаемый Василий Васильевич,
Благодарю Вас глубоко за Ваше прекрасное письмо. Слишком рад такому автографу, а Ваше мнение обо мне дороже всех мнений и отзывов о моих работах, которые мне удавалось читать.
Я слышу мнение это тоже от великого психолога, производившею во мне восторг еще в юности и в отрочестве моем, когда Вы только что начинали Ваш художественный подвиг. Вашим гениальным талантом Вы, конечно и наверно, немало имели влияния на мою душу и ум. На склоне дней моих мне приятно Вам об этом засвидетельствовать. Дай бог нам обоим жить долго. Крепко жму Вашу руку.
Примите уверение в моем глубочайшем и искреннейшем уважении к Вам и к прекрасному таланту Вашему.
Ф. Достоевский.
На конверте: Высокоталантливому и глубокоуважаемому Василию Васильевичу Самойлову
от Ф. М. Достоевского.
831. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ
21 декабря 1879. Петербург
21 декабря/79
Дорогой и уважаемый старый друг, Алексей Николаевич, вот и еще 200 р. в уплату за мой нескончаемый (к стыду моему) тебе долг. Сейчас только сам получил последний расчет из редакции "Р<усского> вестника". Сделай одолжение, не взыщи, что до сих пор не всё. Стыдно самому. До свидания. Жму тебе руку и желаю хорошего. Мое глубочайшее уважение Елене Алексеевне.
Твой Ф. Достоевский.
832. В. В. ЛОРЕНЦУ
22 декабря 1879. Петербург
Петербург 22 декабря/79
Милостивый государь Виктор Васильевич,
Весьма благодарю Вас и уважаемого мною Василия Ивановича отца Вашего, за Ваше внимание. Вечер на
11-й версте бесспорно крайне любопытен для меня во многих отношениях. Вот только день праздника, не знаю, совпадет ли с некоторыми обстоятельствами, при которых мне возможно будет быть наверно на этом любопытнейшем вечере. Равно и "способ доставки" на место. Если Вы будете столь добры, то благоволите уведомить меня и не оставить Вашим советом. При этом прибавлю просьбу: если б я поехал с двумя дамами (моей женой и одною из знакомых), то возможно ли это осуществить, то есть возможно ли там быть женщинам - это главное? Тем более я затрудняюсь, что еще не знаю наверно, поедут ли они в самом деле, хотя теперь очень желают. Но они могут быть удержаны лишь обстоятельствами. В случае если им возможно быть на празднике (как женщинам), то соблаговолите уведомить, как лучше поехать, в котором часу начнется, когда может окончиться "вечер" (то есть в котором часу) и проч. Наконец, маршрут: не всякий извозчик знает, куда везти и проч. подробности. Сам же я, кажется, буду наверное, если только не захвораю или не потребуют меня куда-нибудь помимо моей воли. Еще раз благодарю Вас за внимание и прошу принять уверение в глубоком моем уважении.
Ф. Достоевский.
Р. S. Простите, пожалуста, что несколько задержал ответ.
833. В. В. ЛОРЕНЦУ
27 декабря 1879. Петербург
27 декабря/79
Милостивый государь Виктор Васильевич,
Позвольте извиниться перед Вами. Сегодня ночью был со мной припадок падучей болезни (которою я страдаю), и хоть я и на ногах, ходить и выходить могу, но очень болит голова, разбиты ноги и шея и хочется спать. К тому же чрезвычайно извращенные впечатления душевные. Для поездки на 11-ю версту совершенно неспособен, тем более, что боюсь собою умножить их число. Дамы мои без меня, конечно, не едут.
Вы, вероятно, на меня не очень рассердитесь. Прошу Вас весьма, передайте Вашему родителю глубочайшее мое сожаление, что на сей раз НЕ МОГ воспользоваться его приглашением. Впоследствии же позвольте обратиться к Вам в случае, если выйдут день-другой свободные и возможно будет осуществить поездку в больницу, хотя и не на елку. Дело это до крайности любопытное.
Я, может быть, с осени возобновлю "Дневник писателя". Статья о посещении больных на 11-й версте могла бы выйти очень любопытною и мне к "Дневнику" подходящею.
Примите уверение в глубоком уважении.
Ваш Ф. Достоевский.
5 часов пополудни.
На конверте: Здесь, Мойка, Красный Мост. д<ом> № 69-71.
Его высокородию
Виктору Васильевичу Лоренц.