К. Алексеев
Нет возможности перечитать все письмо, уж очень я расписался, воспользовавшись свободным вечером. Не взыщите за ошибки, описки, помарки и стиль. До вторника буду сильно занят репетициями.
58. Из письма к Вл. И. Немировичу-Данченко
Конец июня — начало июля 1898
Москва
Многоуважаемый Владимир Иванович!
Сознаю, что до 25 июля нам едва хватит времени для:
1) «Шейлока», «Антигоны», «Гувернера», «Самоуправцев», «Ганнеле» 1, «Федора» (еще одной пьесы для Пушкина: какой? Легче всего «Бесприданница»).
«Много шума», «Уриэль» (некоторые роли), Магда, Мальволио — едва ли будем репетировать 2. Роли пройдем между делом.
2) Итак, для репетиций пока мы обойдемся без Вас. Что может запутаться — это хозяйственная сторона, так как она совсем еще не поставлена: Манасевич не только абсолютно ничего не делает — он [поручает] другим даже мелкие покупки, не следит за отчетностью и сам путается в счетах (это может оказаться очень убыточным). Его надо как можно скорее гнать. Между тем без Вас я связан — не могу ничего предпринять. Разрешите мне поскорее переговорить с Судьбининым (с Рындзюнским я не кончал) — по общему мнению, он подойдет к этому делу, хотя бы временно, до Вашего возвращения. При всем искреннем желании у меня не хватает времени, чтобы вести хозяйственную часть, так как, с одной стороны, репетиции, с другой — декорации, портные, бутафоры, выбор материи, закупка всех мелочей для «Федора» и «Шейлока»- все лежит на мне, и надо торопиться.
3) Роксанова больна и пишет, что [на] несколько дней опоздает.
4) Сегодня, как я слышал, актеры пишут Вам петицию о том, чтобы их служба считалась с 15 июня, и о том, чтобы Якубенкам, Грибуниным и пр. делался вычет, так как они отдуваются теперь за них 3.
5) Самарова служит за 1200 рублей.
6) При переписках происходят недоразумения и задержки. От многих назначений ролей Вы бы отказались, если бы узнали ближе актеров, поэтому не будьте в претензии, если в этом случае я буду делать без Вашего согласия некоторые изменения. Это прямо необходимо, чтобы не задержать дела. Вот несколько примеров: вместо Артема в «Шейлоке» роль отдана Чупрову, вместо последнего — Бурджалову. Если бы не такое распределение, не пришлось бы репетировать их сцены и они сидели бы без дела, кроме того, я бы не имел случая познакомиться с данными Чупрова.
7) Роль Магды придется отдать Савицкой. Если будет играть ее Роксанова, то смысл пьесы потеряется, так как рядом с Желябужской она будет казаться больше эльфой (эфирнее).
8) Роль матери в «Ганнеле» даю Желябужской, так как, не зная Книппер (у которой голос слишком низок), боюсь, что она не сладит с фокусами с крыльями, превращениями и пр. Желябужская же (она должна была играть роль в первой постановке) создана для всяких фокусов и сентиментальной красоты.
9) Увы, Мейерхольд должен играть в «Ганнеле» смерть. Более подходящей фигуры нет. Судьбинин не может играть абсолютно ничего, и тем более роль с пластическими жестами. Он извозчик, да еще ломовой (но славный малый).
10) Мейерхольд попал и в «Самоуправцев», так как без него нельзя было бы репетировать пьесу, так как не хватало актеров 4.
11) Судьбинин ста раз не сыграет!!!.. Боюсь, что, посмотрев его и Андреева, Вы ни разу не пустите их на сцену (по крайней мере в костюмных ролях). Ничего отвратительнее андреевского голоса я не слыхивал [а Вы обращаете такое внимание (и очень основательно) на голоса].
12) Свое мнение о Вишневском я высказал в заказном письме. Если вы с ним согласны — кончайте, вызвав его в Ялту или письменно. Но пусть пока он молчит и напишет: куда ему высылать роли (или лучше не высылать, а то он их начитает неверно).
…Очень, очень волнуюсь, что цензурный вопрос оттягивается. Ведь «Ганнеле», «Федор», «Антигона», «Между делом» цензуры еще не прошли, а мы их репетируем и затрачиваемся на них. Вдруг выйдет недоразумение? Вдруг (как это часто бывает) Литвинов в августе месяце скажет: да… это общедоступный театр… а!.. я это упустил из виду… Тогда мы погибли 5. Вдруг переводчик не даст «Между делом»?… Ужасно неспокойно беремся за дело. Вдруг Корш или Погожев подложат нам свинью относительно «Федора»?… 6 От них все станется. Гораздо спокойнее иметь в своем портфеле разрешенный цензурой экземпляр. С «Федором» же еще затруднение. Как он вымаран? Остаются ли духовные лица? Ведь их там целый полк. Если они остаются — то одно распределение ролей, нет — вся комбинация меняется.
Кстати: Мейерхольд боится за бытовой (а не общий) тон в Курюкове. Хочу попробовать Чупрова (он большой молодец).
Федоров набралось целых три: Мейерхольд (проводит мысль, что Федор — сын Грозного), Москвин (его Федору не более года жизни), Платонов (добродушие и суетливость) 7.
Роль Андреева передал в «Шейлоке» Красовскому.
Надо посылать письмо, окончу завтра.
Теперь не перечитываю — простите.
Ваш К. Алексеев
59. Вл. И. Немировичу-Данченко
30 августа 1898
Андреевка, Харьковской губ.
Многоуважаемый Владимир Иванович.
Да, теперь я понял, что значит долго сидеть в глуши без писем. Возвращается лошадь со станции, приносят письма, выкрикивают имена и фамилии, — вот последнее письмо, и оно… не мне. Такое волнение я испытывал только в гимназии, когда читали список учеников, переходящих в другой класс. Сегодня наконец я испытал приятное волнение, подобно ученику, выдержавшему экзамен… Я получил Ваше письмо, прочел его уже раз пять. Оно вернуло меня к недавней жизни, и я опять почувствовал себя среди вас. Очень, очень благодарен Вам за каждую написанную строчку. Говорят, завтра будет оказия, отвечаю на каждый пункт Вашего письма немедленно. Кстати: оказии здесь один, много два раза в неделю.
Итак, Пушкино опустело!.. 1 Отчасти я рад… пусть актеры разбредутся по Москве. Будет меньше ссор и пересудов. Передайте Москвину, что я сердечно за него радуюсь и благодарен Вашему чутью, угадавшему настоящего исполнителя для этой роли, и Вашей работе, создавшей нам, бог даст, будущую знаменитость нашего театра 2. Как бы хорошо, если бы Вы поскорее принялись с Москвиным за последний акт, боюсь, что к моему возвращению (самое горячее время) он не сживется с ролью, а тогда трудно будет найти время, чтобы работать с ним. Радуюсь и за Волохову… Мария Александровна ленива и, обыкновенно, показывает себя на генеральной репетиции. Вот почему бывают и промахи. Неужели Раевская начинает дышать!.. Ах, уж этот мне Ланской 3!.. Боюсь я за него… Женится, пойдут дети, пожалуй, не хватит денег на костюмы, тогда он погиб… Если его свадьба официальная, поздравьте его от меня и пожелайте всего лучшего.
Вишневский… уж не актер ли он с сюрпризами… Раз на раз не приходится! Ведь это опасная манера игры… по вдохновению. Присмотритесь: нет ли у него того же, что у Дарского. Последний, когда он в духе и старается играть — выходит гадко, и наоборот. Может быть, Вишневский слишком старается — это свойство я заметил у него в «Шейлоке»… Не имея известий, я уже начал учить Шейлока. Теперь бросаю… Как актер очень жалею об этом, как отец многочисленного семейства — радуюсь. Радуюсь и за Дарского. Искренно жалею его, но о чем же он думал раньше? Я его предупреждал после первой считки, чтобы он оваций от первого сезона не ждал бы. Он мне клялся, что он их и не ищет. Как его утешить?… Трудно, если он просто актер-карьерист, и очень легко, если он артист. Четырнадцать лет он создавал карьеру. Это очень громко, но ошибочно! Четырнадцать лет он заблуждался и портил свой талант… Пора и опомниться. Он теперь дошел до геркулесовых столпов, дальше итти некуда. Весь его драматизм и вся четырнадцатилетняя техника вылились в букву Р и во все шипящие и свистящие согласные. Не сочинять же новые буквы для его дальнейшего усовершенствования. Я себя гениальным режиссером, конечно, не признаю, но, если он мне хоть немного верит, скажите ему, что его спасение — в нашем деле. Его спасение в том, что он сорок раз плохо сыграет Андрея Шуйского, что на этих тридцати разах он прислушается к человеческому тону и забудет свои животные звуки. Пусть он поверит нам, что тот Рубикон, через который мы его хотим перевезти на своих плечах, не так страшен. Пусть он только не сопротивляется. Напомните ему мои слова: Москва — странный город; кто сразу одержит здесь победу (если я не ошибаюсь, Вы мне это говорили), тот удержится недолго. Надо в Москве начать с небольшого и завоевывать публику постепенно. Пусть Дарский отвыкнет от некоторых своих недостатков, и ему откроется ряд ролей. Он энергичен и умеет работать. Он успеет в этом скоро, только бы сознал необходимость. Я еще раз без всякого колебания утверждаю: три, пять провинциальных сезонов… и Дарский будет невыносимее и комичнее Петрова. Через три года ему начнут шикать, а через пять лет он принужден будет уйти со сцены. Тогда он будет неисправим, а теперь, может быть, он встанет на рельсы. Нельзя ли ему намекнуть еще [на] одну вещь: режиссер только тогда может приносить пользу актеру, когда он уверен, что его работа не пропадет даром. Если Дарский себя поставит у нас так, что мы на каждом шагу будем ожидать его ухода, едва ли это придаст нам много энергии и охоты давать ему хорошие роли и портить на репетициях с ним свои нервы. Как бы он не охладил нас к себе, как это сделала Шидловская, под влиянием которой он, кажется, находится. Однако довольно о нем. Я так распространился о Дарском потому, что вхожу в его положение и искренно его жалею. Думаю, что все, что мы делаем, — это для его пользы.