Итого: Ваше предложение задержит печатание "Сборника" почти до весны.
Это официально. А вот и неофициально: "Русская мысль" не согласится, потому что бредит о собственном "Сборнике", а "Новости" не в ладу с "Русскими ведомостями", и к "Новостям" обращаться неприятно.
О дальнейшем ходе событий буду сообщать.
А "Фокусники" напечатаны! Ладно, только Вы никому не говорите, кто автор. Храни Вас создатель.
Частная инициатива по сбору пожертвований запрещена. Министр отказал Морозовой, заявив ей категорически, что собирать и распоряжаться пожертвованиями могут только епархиальные начальства и Красный Крест.
Не уезжаю, ибо жду из Питера паспорта.
Тетка умирает.
Подумайте об еженедельном "Новом времени". Я рад служить.
Мне так скучно, что в Питер приеду я, вероятно, раньше ноября. Погода убийственная, туманная, денег нет, работать мешают, мангус прыгает и проч. и проч.
Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
1022. А. С. СУВОРИНУ
16 октября 1891 г. Москва.
16 октябрь.
Поздравляю Вас с новым поваром и желаю отличного аппетита. Пожелайте и мне того же, потому что я приеду к Вам скоро, скорее, чем предполагал, и буду есть за троих. Мне необходимо удрать из дому хотя на полмесяца. От утра до ночи я неприятно раздражен, чувствую, как будто кто по душе водит тупым ножом, а внешним образом это раздражение выражается тем, что я спешу пораньше ложиться спать и избегаю разговоров. Все у меня не удается, глупо валится из рук. Начал я рассказ для "Сборника", написал половину и бросил, потом другой начал; бьюсь с этим рассказом уже больше недели, и время, когда я кончу его и когда напишу и кончу тот рассказ, за который получу деньги, представляется мне отдаленным. В Нижегородскую губ я еще не поехал по причинам, не зависящим от моей воли, и когда поеду, неизвестно. Одним словом, черт знает что. Какая-то чепуха, а не жизнь. И ничего я теперь так не желаю, как выиграть 200 тысяч, потому что ничего так не люблю, как личную свободу.
А на нашу лебеду откликнулись. Но я не удовлетворен. Почти все наши травы, в том числе и ядовитые, содержат крахмал, однако же ведь их не едят. Почему народ именно на лебеде остановился? Как она действует на питание? и проч.
Когда приеду в Петербург, мы выдумаем вместе целый ряд вопрос. Это не мешает. И откликаются на вопросы с удовольствием, и не ради одного тщеславия.
Паспорт получил. Благодарю.
Ах, какой у меня сюжет для повести! Если б сносное настроение, то начал бы ее 1-го ноября и кончил бы к 1-му декабря. Листов на пять. А мне ужасно хочется писать, как в Богимове, т. е. от утра до вечера и во сне.
Вы никому не говорите, что я приеду в Петербург. Буду жить incognito. В письмах своих к Лессингу и проч. я пищу неопределенно, что приеду в ноябре.
Осталось до дачи еще 6 1/2 мес. Значит, на пропитание надо заработать около 2 тысяч. Когда же я буду Сахалин писать? Он ждет. Нельзя ли попросить Грессера, чтобы в сутках было не 24, а 44 часа?
Сейчас принимал больного. Прописал ему валенки, рукавицы, рыбий жир и соленые ванны для рук.
Пусть пока присылают корректуру "Дуэли" для книжки. Значит, "Дуэль" будет печататься три недели. Так как конец будет печататься, когда я буду в Питере, то, быть может, я что-нибудь переделаю в нем.
Напоминать ли Вам о "Каштанке" или забыть о ней? Потеряет ли что-нибудь отрочество и юношество, если мы не напечатаем ее? Впрочем, как знаете.
Прилагаемую заметку благоволите передать Лялину. Быть может, пригодится. Прислал мне ее один газетчик.
Будьте здоровы. Отчего голова болит? От дурной погоды, что ли?
Анне Ивановне и всем домочадцам привет.
Чехов.
Если увидите брата, то сообщите ему, что тетка умирает от чахотки. Дни сочтены. Славная была женщина. Святая.
Если хотите ехать в голодные губернии, то давайте поедем вместе в январе. Тогда видней будет.
1023. П. И. ЧАЙКОВСКОМУ
18 октября 1891 г. Москва.
18 октябрь. Мл. Дмитровка, д. Фирганг.
Многоуважаемый
Петр Ильич!
У меня есть приятель, виолончелист, бывший ученик Московской консерватории, Мариан Семашко, великолепный человек. Зная, что я знаком с Вами, он не раз просил меня походатайствовать перед Вами: нет ли где-нибудь в столицах, или в провинции, в Харькове, например, или где-нибудь за границей подходящего для него места, и если есть, то не будете ли Вы добры - оказать ему протекцию? Зная по опыту, как утомительны подобные просьбы, я долго не решался беспокоить Вас, но сегодня решаюсь и прошу Вас великодушно простить меня. Мне жаль и досадно, что такой хороший работник, как Семашко, болтается без серьезного дела, да и просит он меня так жалобно, что нет сил устоять. Его хорошо знает Николай Дмитриевич Кашкин.
Я жив и здоров, пишу много, но печатаю мало. Скоро в "Новом времени" будет печататься моя длинная повесть "Дуэль", но Вы не читайте ее в газете. Я пришлю книжку, которая выйдет в начале декабря. "Сахалин" еще не готов.
Еще раз извиняюсь за беспокойство.
Искренно Вас уважающий и безгранично преданный
А. Чехов.
1024. А. С. СУВОРИНУ
20 октября 1891 г. Москва.
19 окт.
Какое великолепное вышло у Вас "маленькое письмо". Горячо и красиво написано, и мысли все до одной верны. Говорить теперь о лености, пьянстве и т. п. так же странно и нетактично, как учить человека уму-разуму в то время, когда его рвет или когда он в тифе. Сытость, как и всякая сила, всегда содержит в себе некоторую долю наглости, и эта доля выражается прежде всего в том, что сытый учит голодного. Если во время серьезного горя бывает противно утешение, то как должна действовать мораль и какою глупою, оскорбительною должна казаться эта мораль. По-ихнему, на ком 15 рублей недоимки, тот уж и пустельга, тому и пить нельзя, а сосчитали бы они, сколько недоимки на государствах, на первых министрах, сколько должны все предводители дворянства и архиереи, взятые вместе. Что должна гвардия! Про это только портные знают.
Ну-с, маршрут мой таков. Прежде всего свалю с шеи рассказ для "Сборника". Рассказ большой, листа в два, из породы скучных и трудных в исполнении, без начала и без конца, свалю его - и шут с ним. Затем поеду в губернию генерала Баранова; придется плыть по Волге и ехать на конях. Затем приеду к Вам. А в Зарайск не хочется. Я не умею зимой смотреть именья. Что под снегом или окружено голыми деревьями, того я упрямо и предубежденно не понимаю.
Вы приказали выслать мне 400? Vivat dominus Suvorin!* Значит, в счет "Дуэли" я получил уже от Вашей фирмы 400+100+400. Всего за "Дуэль" приходится, как я считал, около 1400. Значит, 500 пойдет в уплату долга. Ну и то слава богу. К весне мне необходимо уплатить весь долг, иначе я зачахну, ибо весной я опять хочу аванс взять во всех редакциях. Возьму и бегу в Яву.
В ответе Висковатова, напечатанном в "Новостях", есть что-то ерническое (величание Вас фельетонистом и пр.), человек он, по-видимому, такой же не ахтительный, как и его знание русского языка, но неужели он подделал? А тон Вашего фельетона делает музыку, очень понятную для всякого. Ну, пришла беда и на профессоров.
Ах, подруженьки, как скучно! Если я врач, то мне нужны больные и больница; если я литератор, то мне нужно жить среди народа, а не на Малой Дмитровке с мангусом. Нужен хоть кусочек общественной и политической жизни, хоть маленький кусочек, а эта жизнь в четырех стенах без природы, без людей, без отечества, без здоровья и аппетита - это не жизнь, а какой-то и больше ничего.
Ради всех ершей и щук, к рых Вы поймаете в своем зарайском имении, прошу Вас, издайте английского юмориста Бернарда. Отдайте в набор.
Кланяюсь Вашим низко. Будьте здоровы тысячу лет.
Ваш А. Чехов.
Н. М. Ежов послал Вам рассказ "Мелкие натуры". Спрашивает: годится ли? * Да здравствует господин Суворин! (лат.).