Жду рассказ. Летом давайте по драме напишем. Ей-богу! Какого черта мы зеваем?
Ваш А. Чехов.
1039. Е. М. ШАВРОВОЙ
19 ноября 1891 г. Москва.
19 ноябрь.
Уважаемая Елена Михайловна, я принимаю всех начинающих, продолжающих и кончающих авторов - это мое правило, а Ваш визит, помимо моего и Вашего авторства, я почитал за великую честь для себя. Даже если бы не так, если бы я почему-либо не желал Вашего посещения, то и тогда бы я все-таки принял Вас, так как пользовался у Вашей семьи самым широким гостеприимством. Я Вас не принял и тотчас же попросил брата поехать к Вам объяснить причины. В ту минуту, когда подали мне Вашу карточку, я, больной и раздетый (простите бытовые подробности), сидел у себя в спальне, а у меня в кабинете находились люди, присутствие которых стеснило бы Вас. Итак, принять Вас было физически невозможно, и это должен был объяснить Вам брат, и Вы обязаны были, как порядочный и доброжелательный человек, понять это, но Вы обиделись… Ну, и бог с Вами.
Из Ваших рассказов я сохраняю следующие: 1) "Мертвые люди". 2) "В цирке". 3) "In vino". 4) "Каштанка". 5) "Михаил Иванович". 6) "Нервы". 7) "Маленькая барышня". 8) "Без маски". 9) "Ошибка". Из них № 5 и 7, несомненно, годны для печати, "В цирке" забраковано почему-то даже "Артистом", а остальное, простите, до такой степени выветрилось в моей памяти, что я помню только остовы рассказов, но совсем не помню подробностей и той сути, которая решает судьбу всякого рассказа.
Но неужели до сих пор Вы написали только 15 рассказов? Этак Вы и к 50 годам не научитесь писать.
Здоровье мое плохо. Уже месяц прошел, как сижу безвыходно дома. Influenza и кашель.
Желаю Вам всего хорошего. Напишите еще 20 рассказов и пришлите. Я все прочту с удовольствием, а для Вас экзерциции необходимы.
Преданный
А. Чехов. На конверте:
Здесь,
Арбат, Б. Афанасьевский пер., д. Лачиновой Елене Михайловне Шавровой.
1040. М. Н. АЛЬБОВУ
20 ноября 1891 г. Москва.
20 ноября 91 г.
Уважаемый
Михаил Нилович!
Посылаю Вам свой рассказ. Назвал я его не так, как писал раньше, а "В деревне". Этак лучше, общее, хотя и скучнее.
Вы окажете мне большую услугу, если сделаете распоряжение, чтобы типография выслала скорее мне корректуру. Я прочту ее в день получения и не задержу. Вероятно, у меня в рассказе очень много всяких промахов, так как моя инфлуэнца все еще держит меня в тисках, и голова моя совсем отказывается работать. Вялость и полное равнодушие. Промахи придется поправить в корректуре. Я теперь плохо ночи сплю и все читаю. Пришлите мне Вашу "Рясу", которой я еще не читал. Пожертвуйте больному человеку.
Еще один вопрос. У меня теперь денег совсем нет, залез в долги, не большие, но все-таки долги, и работаю для печати и гонорара вообще мало. Будьте добры, походатайствуйте в конторе, чтобы гонорар выслан мне был теперь же, до печатания моего рассказа. Демаков сочтет, сколько в нем листов. Так как пишу я мало, то отдаю свои вещи не дешевле 250 р. за лист.
Еще одна просьба. Ежов, рассказ которого Вы приняли, просит меня написать, чтобы Вы приказали выслать ему корректуру. Он хочет пошлифовать его.
Желаю Вам всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
1041. А. И. СМАГИНУ
21 ноября 1891 г. Москва.
21 ноябрь.
Милый и прекрасный
Александр Иванович!
Пакет и письмо насчет имений получены. Ответ на телеграмму послан Вам без промедления; если Вы не получили его, то это странно.
Ну-с, остановимся на № 3! Ура! Я прочел Ваше письмо семейному совету, и было решено оным советом следующее:
1) Остановиться на № 3.
2) Командировать Марью Павловну в М. Сорочинцы для осмотра имения, так как Марья Павловна у нас главная, и без нее каша не варится. Я полагаюсь во всем на нее; как она захочет, так пускай и будет. Приедет она к Вам на Рождество, но не раньше, так как раньше не пустят из пансиона.
3) Благодарить Вас за хлопоты и послать Вам в благодарность 1/2 ф. чаю.
Ах, если б удалось! Душа моя так рвется из Москвы, что даже "страшно делается". Весна улыбается мне во сне каждую ночь.
Цена подходящая. 3 тысячи можно отдать теперь, а 2 по частям. А нельзя ли именье заложить в банк, чтобы быть должным не бывшему владельцу, а банку? Напишите поподробнее.
Ах, как бы Вы обязали меня, если бы прислали нам хотя какое-нибудь подобие плана усадьбы. Берег, луг, сад, отношение сада к берегу и берега к дому и проч. Наш ли берег? Если наш, то это было бы удивительно.
На днях я отправил Вам две своих книжки. В декабре пришлю "Дуэль", которая уже печатается отдельной книгой.
Почерк у Вас трагический. Последнее письмо еще ничего, но в предыдущем письме все слова похожи на "орурк", и я не разобрал многих фраз.
Все наши здравствуют, кланяются Вам и благодарят. Очень, очень благодарят. Вы можете вообразить, с каким удовольствием читалось Ваше письмо.
Насчет Людмилы Ивановны надо подумать.
Мы привезем с собой целую библиотеку, музыкальный инструмент, мангуса, кашель, волчий аппетит к хохлацкой колбасе, черных слонов, револьвер, любовь к девицам и аптеку. Будьте, голубчик, здоровы, толсты, веселы и покойны. Влюбляйтесь, судите жидов, молитесь и кушайте побольше.
Вашим сердечный привет. Пишите. Буду с нетерпением ждать письма.
Ваш А. Чехов.
Пиготы по целым дням сидят у окон. Но Семашко после Вашего отъезда еще ни разу не видел их голыми.
1042. В. А. ТИХОНОВУ
21 ноября 1891 г. Москва.
21 ноябрь.
Я не ленюсь, сударь, а я болен. У меня инфлуэнца, род недуга, с общею слабостью, тяжелой головой и кашлем. Тем не менее сегодня засяду писать для "Севера". И почему я Вам так нужен для первого №? Не все ли равно? Впрочем, Вы редактор, глава, так сказать, - Вам и книги в руки.
Ну, как? Интересно быть редактором? Не наскучило?
Объявление хорошо составлено.
Болен я уже около месяца и безвыходно сижу дома. Подробности можете узнать у Суворина, который был в Москве и видел меня.
Не нужно ли Вам для "Севера" "экзотических" фотографий, которые я привез из кругосветного плавания? Есть Цейлон, есть Порт-Саид, есть Суэзский Канал, есть Владивосток, кусочек Гонг-Конга, слоны, крокодилы и прочая штука. Если нужно, то привезу.
Будьте здоровы, дядя.
Ваш А. Чехов.
22 ноября 1891 г. Москва.
22 ноябрь.
Здоровье мое пошло на поправку. Кашель стал меньше, сил больше, настроение живее и в голове восход солнца. Утром просыпаюсь с веселым духом, ложусь спать без мрачных мыслей, а за обедом не капризничаю и не говорю матери дерзостей.
Когда к Вам приеду, не знаю. Работы pour manger* много. Надо до весны работать, т. е. переливать из пустого в порожнее. На моем горизонте блеснул луч свободы. Запахло волей. Вчера получил из Полтавской губ письмо. Пишут, что нашли мне подходящую усадьбу. Каменный дом о семи комнатах с железной крышей, недавно построенный и не требующий никаких поправок, конюшня, погреб, ледник, 6 десятин земли, прекрасный сенокос, старый тенистый сад и берег Псла. Берег Псла - мой. По ту сторону чудный вид на простор. Рядом с Сорочинцами. Цена милостивая. Три тысячи теперь заплатить, а две тысячи на несколько лет в рассрочку. Всего пять. Если небо сжалится надо мной и покупка удастся, то в марте же я перееду совсем, чтобы 9 месяцев жить в тиши на лоне природы, а остальное время года в Петербурге. Посылаю сестру посмотреть усадьбу. Земский начальник, от которого я получил письмо, в восторге от моего будущего герцогства.