Милая Валентина Ивановна, спасибо Вам большое за письмо и фотографию. Это правда, что она не совсем удачная, но все же лучше, чем ничего. Вспоминаю часто интересный рассказ мужа Лидии Феодоровны[37], помните, который Вы мне давали читать. А что, этот самый Анненков жив? Вот скажите привет им обоим от меня. Валентина Ивановна, милая, все хотела спросить Вас, существует ли еще наша мастерская и переплетная? У меня еще есть книги и рада была бы дать их переплести у нас. Ну, всего хорошего. Крепко Вас целую.
Бывшая Ваша
перевязочная сестра.
От государыни императрицы Александры Феодоровны С.В. Маркову[38]
(Открытка с репродукцией на обратной стороне картины С. Соломко «В саду»).
Царское Село, 9 мая 1917 г.
От всего сердца поздравляю Вас, шлю самые горячие пожелания и молитвы. Ничего о Вас не знаю, очень беспокоюсь. Получили ли нашу открытку на Пасху через Маргариту (Хитрово)? Напишите через О.П. (Грекову). Получаем новости только через лазарет, другие письма не доходят, так глупо, известно, что никто не пишет того, что нельзя теперь. Наконец дети поправились. Они все с нашими людьми копают огород в мал. садике. Я сижу в кресле и, как всегда, занимаюсь. Ваша подушка всегда перед глазами. (…) Что сестра пишет (…) Я с детьми, даем им уроки пять раз в неделю, т. ч. времени нет, по вечерам он (государь) нам читает вслух. Здоровье ничего. Храни Бог. (…)
От великой княжны Марии Николаевны
В. С. N.[39]
(Написано на «секретке»)
Царское Село, 11 мая 1917 г.
Горячо благодарю Вас, милая Вера Сергеевна, за открытки. Должно быть, очень уютно сидеть в розовой комнате с лежанкой, вообще весь этот дом уютный, и маленькая церковь. Вчера мы уже сажали картошку у нас в огороде. Какое хорошее солнце с утра. Крепко Вас целую и жду карточки.
М.
Государыня императрица Александра Феодоровна в инвалидном кресле около огорода, где работает августейшая семья
От великой княжны Ольги Николаевны
В.Н. Комстадиус[40]
(Открытка с репродукцией на обратной стороне картины В. Циргеса «Счастливец», издание «Ришар», Петроград)
Царское Село, 21 мая 1918 г.[41]
Крепко целуем и благодарим Тебя, дорогой Дима. У нас теперь тепло, и мы много гуляем.
Ольга.
От государыни императрицы Александры Феодоровны
В.В. Комстадиус[42]
(Открытка с репродукцией на обратной стороне картины духовного содержания)
Царское Село, 23 мая 1917 г.
Милая Вера Владимировна!
Очень тронута, от души благодарю, что обо мне опять вспомнили. Представляю себе, как чудно теперь на юге. Надеюсь, что Вашему бедному мужу[43] лучше. А как несчастная маленькая[44] в Швейцарии? Много у Вас горя. Помоги Вам Бог. Сердечно Вас целую.
А.
От великой княжны Ольги Николаевны
В.В. Комстадиус[45]
(Открытка с репродукцией на обратной стороне картины Альберта Риголо «Туман и солнце»)
Царское Село, 23 мая 1917 г.
С большой благодарностью за письмо, милая Вера Владимировна, и акацию. Так напоминает юг. Мы все здоровы, устроили в саду огород и работаем там. Погода хорошая, но сирень еще не зацвела. Всем привет.
Ольга.
Августейший шеф 3-го Гусарского Елисаветградского полка великая княжна Ольга Николаевна и августейший шеф 8-го Уланского Вознесенского полка великая княжна Татьяна Николаевна
Августейший шеф 9-го Драгунского Казанского полка великая княжна Анастасия Николаевна
От государыни императрицы Александры Феодоровны
А.В. Сыробоярскому[46]
Царское Село, 28 мая 1917 г.
Все можно перенести, если Его (Бога) близость и любовь чувствуешь и во всем Ему крепко веришь. Полезны тяжелые испытания, они готовят нас для другой жизни, в далекий путь. Собственные страдания легче нести, чем видеть горе других, и не будучи в возможности им помочь. Очень много Евангелие и Библию читаю, так как надо готовиться к урокам с детьми, и это большое утешение с ними потом читать все то, что именно составляет нашу духовную пищу. И каждый раз находишь новое и лучше понимаешь. У меня много таких хороших книг, всегда выписываю из них. Там никакой фальши. Вы когда-нибудь читали письма Иоанна Златоуста к диаконисе Олимпиаде? Я их теперь опять начала читать. Такая глубина в них, наверное, Вам понравились бы. Мои хорошие книги мне очень помогают. Нахожу в них ответы на многое. Они силы дают, утешение и для уроков с детьми. Они много глубоко понимают – душа растет в скорби. Вы это сами знаете. Завтра в 12 часов молебен. Татьяне будет 20 лет уже[47]. Они здоровы все, слава Богу. Надо Бога вечно благодарить за все, что дал, а если и отнял, то, может быть, если без ропота все переносить, будет еще светлее. Всегда надо надеяться. Господь так велик, и надо только молиться, неутомимо Его просить спасти дорогую Родину. Стала она быстро, страшно рушиться в такое малое время. Но тогда, когда все кажется так плохо, что хуже не может быть, Он милость Свою покажет и спасет все. Как и что, это только одному Ему известно… Хотя тьма и мрак теперь, но солнце ярко светит в природе и дает надежду на что-то лучшее. Вы видите, мы веру не потеряли, и надеюсь никогда не потерять, она одна силы дает, крепость духа, чтобы все перенести. И за все надо благодарить, что могло быть гораздо хуже… Не правда ли? Пока живы, и мы с нашими вместе – маленькая крепко связанная семья. А они, что хотели?..[48] Вот видите, как Господь велик. Мы и в саду бываем (т. е. на свободе). А вспомните тех других[49], о, Боже, как за них страдаем, что они переживают, невинные… Венец им будет от Господа. Перед ними хочется на коленях стоять, что за нас страдают, а мы помочь не можем, даже словом. Это тяжелее всего. Больно за них, но и для них, я верю крепко, будет еще хорошее (мзда многая на небесах) и здесь еще. Но здоровье у них уже не то будет, а души у них растут, и Он им силы даст крест нести. Если кому тяжело там без мамы, но вера спасет ее. Без слез не могу вспомнить. Но она знает (где бы она ни была), душа моя с ней, и те, кто меня истинно любят, должны это вспоминать, а то разлука была бы невыносимой. Но быть без известий так тягостно, так тяжело. Вы удивлены, что я так вдруг откровенно пишу, но письмо не пойдет почтой, а нашего нового коменданта[50] менее стесняюсь. Мы посещали его в Лианозовском лазарете, снимались вместе, так что совсем другое чувство, и потом он настоящий военный. Хотя не завидую ему – очень уж ему трудно должно быть. Но Бог его наградит за каждую доброту, Вы видите, опять Бог помог. Все-таки чувствуем себя иначе, раз он наш начальник и цензор. Прежде он сам страдал. Голова немного устала, много сегодня другим писала, а скоро урок. Пора вставать. Да благословит и хранит Вас Господь Бог на всех путях и да даст Он Вам внутренний мир и тишину. Самый сердечный привет.
48
Ее величество имеет в виду попытку Временного правительства отделить лишенного свободы государя от его семьи.
49
Государыня говорит о томящихся в тюрьмах русских людях, почитаемых новой властью «врагами русского народа».
50
Под именем «нового коменданта» государыня имеет в виду полковника Кобылинского. Здесь уместно сказать о тех, кому в то время принадлежала непосредственная власть над царской семьей.
Этими лицами были комендант Александровского дворца, где содержались под арестом царственные узники, и начальник караула. В день ареста их величеств, 8/21 марта, комендантом был назначен штабс-ротмистр Коцебу, а начальником караула – полковник Кобылинский. Вскоре, через 2–3 недели, Коцебу был уволен, и обязанности коменданта временно исполнял Кобылинский, которого в конце марта сменил подполковник Коровиченко, назначенный на эту должность Керенским.
П.А. Коровиченко, военный юрист по образованию и адвокат по профессии, был личным другом Керенского и его единомышленником. В Александровском дворце ему принадлежала вся полнота власти. Будучи грубым, бестактным и плохо воспитанным, Коровиченко не умел себя держать, и, хотя сам он не причинял заключенным зла, царская семья его не любила. В конце мая он добровольно оставил свой пост, получив высокую должность благодаря революционным связям. Временное правительство назначило этого полуштатского подполковника командующим войсками сначала Казанского, а затем Ташкентского военного округа, где впоследствии он был зверски убит большевиками.
После ухода Коровиченко комендантом был назначен Кобылинский, о котором, как это видно из настоящего письма, государыня отзывается с большой теплотой.
Полковник Е.С. Кобылинский был доблестным офицером лейб-гвардии Петроградского полка. Находясь в действующей армии, он был ранен, по выздоровлении вернулся в строй и на этот раз был сильно контужен. Снова вернулся на фронт, но от последствий контузии потерял боеспособность. Государыня и старшие великие княжны познакомились с ним в Лианозовском лазарете, где он находился на излечении. В дальнейшем он проявил исключительную преданность царской семье. Назначенный сопровождать царственных узников в Сибирь в качестве начальника караула, он оставался на этой должности до 28 апреля/11 мая 1918 года, когда был смещен большевиками, до конца самоотверженно стараясь облегчать тяжелые условия заточения царственных мучеников.