Но все было кончено. Между нами все было кончено. Так зачем же он прислал мне это письмо? Прошлая ночь была туманной, но я точно помнила, что он был первым, кто сделал шаг. Он начал тот поцелуй.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросила Поппи. — Ты сегодня утром какая-то тихая.
Я оглянулась через плечо и улыбнулась.
— Я в порядке. Просто устала, и у меня болит голова. Если только ты не думаешь, что я им нужна снаружи, я думаю, что на некоторое время исчезну с какими-нибудь электронными таблицами в офисе.
— Иди. Будь со своими драгоценными цифрами.
— Формулы Excel для меня то же, что свежие продукты для тебя. — Я улыбнулась ей и отнесла свой кофе в офис, закрыв за собой дверь, потому что хотела еще раз перечитать письмо Финна.
Я достала его из сумочки и осторожно открыла. Почерк Финна не сильно изменился со времен колледжа. Мои пальцы скользили по словам, написанным на бумаге, касаясь их, в то время как мои глаза скользили слева направо.
То первое свидание было бурным. Мы смеялись часами, обсуждая старые обычаи свиданий. Он дразнил меня за то, что я хотела получать письма и была старомодной. И все же в тот вечер он пошел домой и написал мне письмо.
Почему? Почему он тогда не отдал его мне? Почему он прислал его мне сейчас?
Хотела ли я получить ответы на эти вопросы? Каждая клеточка моего существа кричала «нет». Эти ответы приведут меня в ужас. Они вскроют шрамы, которые наконец-то зажили.
Если бы я могла путешествовать во времени, я бы повернула час вспять и выкинула это письмо вместе со спамом.
Потому что я ненавидела это письмо. Я ненавидела то, что оно мне нравилось. Это было слишком сильным напоминанием о том, как все было хорошо. Может быть, если бы мы держали счастливые воспоминания поближе к поверхности, мы бы не погрузились так глубоко в плохое.
Где-то по пути мы с Финном потеряли эту искру.
Мы жили вместе. Мы любили наших общих детей. Но мы не были вместе.
В течение года мы постоянно ссорились. Мы бесконечно препирались. Мы терпели друг друга, оба ждали, когда утихнет буря. Этого не произошло. Гроза превратилась в ураган… А потом нам пришлось сражаться, чтобы покончить со всеми остальными.
Эта ссора началась, по иронии судьбы, с моей газонокосилки. Я была на улице, подстригала газон после того, как уложила детей спать. Их радионяни были прикреплены к поясу моих джинсов. Но я не слышала, как Кали выскользнула из своей постели.
Косив траву почти в полной темноте, я зашла внутрь и обнаружила Кали на кухне, где она съела целый пакет шоколадной стружки. Ее рвало целый час.
Финн пришел домой и застал меня за тем, что я убирала ей волосы со лба, когда ее отчаянно тошнило в туалет. Он обвинил меня в том, что я не была дома с детьми. Я обвинила его в том, что он не пришел домой с работы вовремя, чтобы подстричь газон. Сначала мы кипели. Потом, начали кричать.
После того, как Кали, наконец, снова заснула, мы с Финном во всем разобрались. Мы решили сделать перерыв. В ту ночь он перебрался в лофт своего офиса.
Я попросила его сходить к брачному консультанту. Он согласился, но так и не появился ни на одном сеансе.
Моя жизнь пошла по спирали. Я стала женщиной, потерявшейся без своего брака в качестве якоря. И однажды ночью, когда моя надежда на Финна и наши отношения была по-настоящему разрушена, я вбила последний гвоздь в наш гроб.
Я совершила ошибку, о которой всегда буду сожалеть. Я напилась на девичнике у подруги.
У меня был секс с другим мужчиной.
На следующий день я рассказала Финну правду. Я рассказала ему, как я оказалась на самом дне. Что я любила его и отчаянно хотела возродить наш брак. Я умоляла его о прощении.
Он посоветовал мне нанять адвоката.
Честно говоря, я, наверное, сказала бы то же самое. Некоторые ошибки были непростительны. Некоторые ошибки сопровождались сожалением, которое жило в твоей душе подобно чудовищу.
Я встряхнулась и вернулась в настоящее, загоняя этого монстра поглубже. Вся эта драма теперь стала древней историей. Мы с Финном были разведены. Так он был счастливее. Как и я.
За исключением того, что его письмо было у меня в руках, с тех пор будет трудно не задаваться вопросами каждый день. У нас было так много любви. Как мы докатились до такого? Как мы прошли весь путь от этого письма до наших дней?
Камень в моем нутре подсказывал мне, что нужно сделать только одно.
Письмо должно было быть выброшено. Я крепче сжала его, готовая смять в крошечный комочек, но мои пальцы утратили силу.
— Хорошо. — Я сложила письмо и сунула его в сумочку. Я не стану его выбрасывать, по крайней мере пока. Вместо этого я верну его Финну.
Я верну его и напомню ему, что наш брак распался. Те счастливые времена канули в лету.
И не было никакого смысла будоражить старых призраков.
Глава 3
Финн
Через несколько часов после того, как меня вышвырнули из постели Молли, я вошел в «Мейсен Джар», осматривая открытую комнату в поисках нее. Но она, должно быть, была в подсобке с Поппи, потому что там была только мама у кофеварки эспрессо. Я пересек комнату и подошел к черной мраморной стойке в глубине.
— Привет, мам.
— Финн. — Она улыбнулась через плечо. — Какой приятный сюрприз. Дай мне одну минуту, чтобы доделать латте.
— Не торопись. — Когда она вернулась к приготовлению горячего молока, я скользнул на табурет рядом с Рэндаллом, одним из постоянных посетителей ресторана. — Доброе утро.
Старик вздернул подбородок, но не ответил на мое приветствие. Его трость стояла в промежутке между нашими стульями. Его серая водительская фуражка лежала у него на колене.
— Как ты?
Все, что я получил — это пожатие одним плечом.
Я не очень нравился Рэндаллу. Я не принял это близко к сердцу, потому что Рэндаллу Джеймсу никто особо не нравился, кроме Поппи и Молли. Он постоянно доставлял им неприятности, жалуясь на то, что фоновая музыка была слишком громкой или свет слишком ярким. Любая дерьмовая жалоба, которую он только мог придумать. Он скулил и ныл, потому что они ограничивали количество яблочных пирогов, которые он мог съесть за день, но они ему нравились.
Он был их первым покупателем, ворвавшимся в «Мейсен Джар» еще до того, как он открылся. И, насколько мне известно, с тех пор он бывал здесь почти каждый день.
Рэндалл каждый день садился на один и тот же стул, который Поппи и Молли пометили как зарезервированный, чтобы никто другой не осмелился сесть на него. Они не хотели, чтобы клиенты сталкивались с его сварливым гневом. Место справа от него тоже было зарезервировано — для Джимми. Они с Рэндаллом все делали вместе, в том числе притворялись заклятыми врагами.