— Я неважно себя чувствую. — Макс держался за живот, подходя к кровати, не заботясь о том, что его родители были в ней вместе. Обнаженные.
— Его вырвало, — сказала Кали. — Я слышала, как он был в ванной.
— Ты заболел? О, нет. — Молли потянулась за пледом, который держала в изножье кровати. Она натянула его, заменив в качестве прикрытия для груди, и выскользнула из кровати. Затем она обернула его вокруг себя, как делала это со своим полотенцем после душа.
Я взял простыню с собой, когда встал, обернув ее вокруг бедер и придерживая рукой.
Молли бросилась к Максу, ее руки потянулись прямо к его лбу и щекам.
— Ты горячий.
Он уткнулся лицом в ее ладони.
— Я все еще могу поехать сегодня в лагерь?
— Прости, милый. Я так не думаю. Нет, если ты болен.
— Ах. — Его лицо сморщилось, глаза наполнились слезами. — Я правда хочу поехать.
— Я знаю. — Она притянула его к себе, когда он рухнул ей на грудь. — Давай отдохнем сегодня, и, надеюсь, завтра ты будешь в состоянии.
Он шмыгнул носом и кивнул, его глаза медленно закрылись.
Я подошел и опустился на колени, взъерошив волосы Макса.
— Хочешь прийти и потусоваться со мной сегодня? Ты можешь отдохнуть на диване в моем кабинете и посидеть в Айпаде.
Молли подняла голову.
— Я могу остаться дома. Поппи может сегодня прикрыть меня в ресторане.
— Это зависит от тебя. Если проще будет взять его с собой, я могу.
Она погладила Макса по волосам. Через несколько мгновений он практически заснул у нее на плече.
— Я останусь с ним дома.
— Хорошо. Тогда я отвезу Кали в лагерь и заберу ее вечером.
Кали стояла в стороне от нас троих. Ее глаза были полны замешательства, когда они метались между мной и Молли.
Невидимый кулак сомкнулся вокруг моего сердца, причиняя боль при каждом ударе. Недоверие в ее взгляде. Надежда. Мы собирались раздавить ее.
Блять. Что мы наделали?
— Ты остался здесь? — прошептала она.
— Остался. — Я не был уверен, что сказать, но правда не могла навредить. Сильно.
— Н-но…
— Пошли. — Молли встала, прерывая Кали. Она рывком подняла Макса, его ноги обвились вокруг ее талии. Он был слишком велик, чтобы она могла его нести, но ее сила никогда не переставала меня удивлять. — Давай пройдем в гостиную. Тогда мы сможем поговорить.
Кали медленно развернулась, затем нерешительно пошла впереди.
— Я понесу его. — Хотя я не был уверен, как это сделать, так как мне нужна была одна рука, чтобы придерживать простыню.
— Я держу его. — Молли покачала головой. — Ты одевайся.
Но вместо того, чтобы найти свою одежду, я последовал за ней в гостиную.
Кали сидела на краешке дивана, обхватив живот руками.
Макс был в оцепенении, когда Молли положила его рядом с сестрой.
Она поцеловала его в лоб.
— Сейчас вернусь.
Мы с Молли оба бросились в ее спальню. Она направилась прямиком в ванную, захватив красный шелковый халат-кимоно, которого у нее не было, когда мы были женаты.
Я с трудом отыскал свою одежду, разбросанную по полу, и натянул ее.
— Что мы собираемся им сказать?
Она вышла, на ходу завязывая волосы в узел.
— Правду.
Мы всегда были честны с Кали и Максом, даже когда они были маленькими. Я не думаю, что кто-то из них по-настоящему понял, что это означало, когда мы рассказали им о разводе. Максу было всего два года, а Кали — четыре. Но со временем они поняли. У нас были «мамины вечера» и «папины вечера», и когда «спокойной ночи» стали желаться через ФейсТайм, они поняли.
Направляясь в гостиную, мы с Молли обменялись встревоженными взглядами. Дети, возможно, и приспособились к нашему разведенному образу жизни, но это не означало, что нахождение их родителей в постели не окажет никакого влияния. Черт возьми. Этот разговор обещал быть неприятным.
Когда мы добрались до гостиной, у меня упало сердце. Обезумевшее выражение лица Кали было причиной, по которой нам не следовало затевать это дело. Я ненавидел себя за то, что вызвал это выражение.
Молли села между детьми, убрав руку Кали с ее колен, чтобы подержать ее в своей.
Я подошел к Максу и поднял его, чтобы он мог прислониться ко мне.
— Проснись на секунду, здоровяк.
Он кивнул, с трудом открывая глаза. Затем я посмотрел на Молли, надеясь, что она знает, с чего начать, потому что я ни черта не понимал.
— Папа спал здесь прошлой ночью. Со мной. — Она сразу перешла к делу.
— Вы снова вместе? — спросила Кали.
— Нет, — мягко сказала Молли. — Нет, мы не вместе.
Тело моей дочери сжалось, смятение превратилось в опустошение.
— Мы так сильно любим вас обоих. Мне жаль, если это сбивает с толку.
Кали не произнесла ни слова. Макс тоже.
Встревоженный взгляд Молли встретился с моим, пока мы ждали, что дети что-нибудь скажут. Что-нибудь. Но по мере того, как шли минуты, я понял, что им нечего сказать.
— Если вы, ребята, хотите поговорить об этом, мы здесь, — сказал я им. — Всегда.
Кали встала и посмотрела на Молли.
— Можно я сегодня тоже останусь дома?
— Конечно, милая. Вы, ребята, можете уютно устроиться на диване. Я включу фильм.
Я встал, чтобы дать Максу прилечь. Кали заняла угол, где только что сидела Молли. Когда они оба были укрыты одеялами и телевизор тихо включился, я последовал за Молли обратно в спальню, закрыв за нами дверь.
— Мы не можем так поступать с ними, Финн. Только не снова.
— Я знаю. — Я потерл челюсть. — Готовы мы или нет, мы должны остановиться.
Она села на край кровати, оставив место и для меня. Когда наши бедра соприкаснулись, я положил руку между нами ладонью вверх. Она мгновенно опустила свою ладонь, переплетая наши пальцы вместе.
— Это все равно должно было закончиться, не так ли?
Она кивнула.
— Да. Должно было.
— Я не сожалею.
— Я тоже, — прошептала она. — Может быть, это был тот финал, который у нас должен был быть с самого начала. Тот, который мы пропустили, потому что были слишком заняты злостью, горечью и обидой. Такой финал мне нравится гораздо больше.
— Я тоже так думаю.
Мы сидели вместе, взявшись за руки, пока не пришло время расстаться. Когда она попыталась высвободить свои пальцы из моих, я сначала не отпустил ее. Но она снова пошевелила ими, и у меня не было выбора. Когда она встала и направилась в ванную, я снова почувствовал это.
Дыру.
Ее не было в течение последнего месяца, она была временно заполнена.
Я встал с кровати и подошел к двери ванной, чтобы попрощаться. Я приоткрыл ее на щелочку. В душе плечи Молли подались вперед, она дрожала.
Она плакала.
Черт, я хотел обнять ее. Я хотел пообещать, что все будет хорошо. Мы бы разберемся с этим вместе.
Но мы уже пробовали это однажды. Я давал эти обещания, когда мы были женаты, и не сдержал ни одного.