Я думаю, мне нужно надавить сильнее. Работать усерднее. Я могу работать усерднее. Как только дела в «Олкотт» наладятся, и я буду знать, что, несмотря ни на что, с тобой и детьми все будет в порядке, если со мной что-то случится, нам станет лучше.
Ты заснула на стуле напротив меня. Я планировал сесть и поговорить с тобой, но к тому времени, когда я уложил Кали в постель, ты уже спала. Макс идеален. Он спит в твоих объятиях. Я не хочу его трогать.
Но ты ломаешься прямо у меня на глазах. Жизнь сейчас слишком тяжела. Я беру еще один недельный отпуск, чтобы помочь. Я надеюсь, что смогу помочь. Больше всего на свете я хочу передать тебе это письмо. Чтобы поговорить с тобой. Но я боюсь. Я боюсь, что это только увеличит твое бремя.
Мне нужно разобраться с этим. Я разберусь с этим. Я обещаю Я сделаю лучше. Я сделаю лучше для тебя, Кали и Макса. Я люблю тебя. Ты — центр моего мира. Просто продержись еще немного.
Твой,
Финн
Глава 13
Глава 13
Финн
Я повесил трубку и уронил голову на здоровую руку, потирая лоб, надеясь, что усиливающаяся головная боль закончится через час. Мне нужно было закончить дизайн для клиента, и если бы эта боль превратилась в ту же ослепляющую пульсацию, которая была у меня последние несколько дней, я никогда не закончу.
Сидя за обеденным столом, я сосредоточился на экране компьютера, желая, чтобы пульсация прошла. У меня болит нога. У меня болят бедра. У меня затекла шея из-за того, что я весь день пользовался только одной рукой и вытягивался под странными углами. И мне до смерти надоело сидеть в этой гребаной инвалидной коляске.
Чего я действительно хотел, так это принять обезболивающую таблетку и вздремнуть. Провести день в постели, ожидая возвращения детей с Молли домой. Но у меня не было времени вздремнуть, и с сегодняшнего утра я перестал принимать обезболивающие таблетки. У меня было достаточно проблем. Последнее, что мне было нужно, — это наркотическая зависимость.
Они окутывали меня туманом, и я не хотел быть рассеяным, пока был здесь, когда все мы жили под одной крышей. Такая жизненная ситуация была единственным хорошим результатом после несчастного случая.
Остальная часть моей жизни была в гребаных руинах.
Я глубоко вздохнул, заглушил боль и сосредоточился на единственной вещи, которая помогала мне пережить большинство дерьмовых моментов в моей жизни: работе.
В данный момент «Олкотт» был в полном беспорядке. Все делали все возможное, чтобы проекты продвигались вперед, пока я был в больнице. Бриджит и каждый из бригадиров работали в поте лица. Но этого было недостаточно. Я выполнял работу трех дизайнеров. Бриджит, хотя и старалась, была не в своей тарелке. Она попыталась прожевать то, что было на моей тарелке, но это были не более чем маленькие кусочки тут и там. Что нам было нужно, чтобы наверстать упущенное, так это укусы. Большие, набивающие рот, выпирающие из щек укусы.
Единственной частью бизнеса, которая не была в полном беспорядке, были мои бухгалтерские книги.
Всем сотрудникам была выплачена зарплата. Депозиты были переведены в банк. Счета были отправлены и оплачены.
Благодаря Молли.
Каким-то образом за те недели, что я был в больнице, за те недели, когда она убегала «кое-что сделать», она на самом деле ходила в «Олкотт», следя за тем, чтобы мой бизнес процветал. Она вмешалась так, словно была там все это время.
И более эффективно, чем я когда-либо мог бы.
Она ничего не сказала. Должно быть, она ходила туда, когда дети были с моими родителями. Или, может быть, ночью. Я не был уверен. Не сказав ни слова, не ожидая никакой благодарности или похвалы, Молли стала моей спасительницей.
Благодаря ее работе я смог сосредоточиться на проектах, которые должны были завершить лето и осень, вместо того, чтобы выкапывать себя из-под офисной работы. Дизайн, который мне нужно было закончить сегодня, был последним. После того, как я его сделаю, каждый проект будет официально запущен, и тогда нам просто нужно будет довести их до конца.
Для парня-правши работа с гипсом на правой руке была крайне неприятной. Я уже несколько часов скрипел зубами, вероятно, это и было причиной головной боли. Из-за того, что я использовал только левую руку, все занимало в три раза больше времени, чем обычно. Но через два часа я почти закончил.
Затем открылась входная дверь.
— Черт, — тихо выругался я. Меня так чертовски тошнило от посетителей, что я готов был закричать.
Мои родители заходили каждый день, чтобы поухаживать за мной. Если Бриджит не звонила мне, она приходила и задавала вопрос за вопросом, едва останавливаясь, чтобы выслушать мои ответы. И бригадам явно были назначены смены посещения. За две недели, прошедшие с тех пор, как я приехал в дом Молли, я выяснил, кто и когда будет заходить ко мне, «потому что они были по соседству».
Что мне было нужно, так это чтобы все оставили меня в покое, чтобы я мог работать.
— Финн? — голос Поппи донесся по коридору от входной двери.
Я расслабился. Моя сестра была единственным человеком, чьи визиты никогда не действовали мне на нервы.
— За столом.
Она прошла через кухню в столовую с улыбкой на лице и бумажным пакетом из ресторана в руке.
— Привет.
— Пожалуйста, скажи мне, что в этом пакете есть печенье, или пироги, или что-нибудь с сахаром.
Она сморщила носик, ставя его на стол.
— Тут, э-э, немного салата из капусты.
— Гребаная капуста, — пробормотал я.
— Ты же знаешь, что сказали врачи. Листовая зелень поможет тебе быстро восстановиться.
— Как только я встану с этой коляски, я больше никогда не буду есть капусту, или ромен, или шпинат, или белокочанную капусту, или чертов швейцарский мангольд.
Поппи рассмеялась.
— Да брось. Все не так уж плохо.
— В самом деле? А что ты ела на обед? Это был вкусный салат из капусты?
— Хорошо. — Она подняла руки. — Замечание высказано.
Она, наверное, съела немного своих макарон с сыром. Тех самых, с хрустящей крошкой сверху и большим количеством клейкого сыра, от которого мне хотелось есть до тех пор, пока я не почувствую себя счастливым.
— Как дела? — спросила она, присаживаясь рядом со мной.
— Хорошо. — Я отодвинул свой ноутбук в сторону и потянулся за пакетом.
Но Поппи схватила его раньше меня.
— Я подам.
— Спасибо. — Я позволил ей. После несчастного случая я перестал притворяться, что могу все сделать сам.
Я остался у Молли, думая, что смогу потусоваться, и она будет рядом, если мне понадобится какая-нибудь помощь. Я решил, что медсестры в больнице были придирчивы, не желая, чтобы я что-то делал сам. Они наливали мне воду и помогли в ванной, потому что это была их работа.