У меня кружилась голова, и единственное, что я могла придумать, что сказать, было:
— Почему?
— Почему? Я был влюблен в тебя с тех пор, как мне исполнился двадцать один год. Может, я и не ношу это кольцо, но это не значит, что я его не чувствую.
Все это время он был свободен.
И он держался за меня.
Воздух на кухне стал удушливым. Я не могла наполнить свои легкие воздухом. Я не могла рассеять туман, поэтому проскочила мимо Финна и побежала по коридору к входной двери.
В тот момент, когда я распахнула ее и летний воздух ударил мне в лицо, слезы потекли по моим щекам. Но я не сделала больше ни шагу.
— Не убегай от меня.
Я застыла в дверях, услышав громкий голос Финна. Позади меня он зашаркал, чтобы догнать меня, и тут его жар оказался у меня за спиной.
— Мне нужен воздух, — выдавила я.
— Тогда мы посидим на крыльце. Вместе. Но не убегай от меня, Молли. Только не снова. Ты хотела открыть все это. Открыла. И мы не оставим это незавершенным. Только не снова. Так что не смей убегать от меня. Я снова сломаю себе ногу, гоняясь за тобой. И не сомневайся, я буду преследовать тебя.
Я ни на секунду не усомнилась в нем.
Я повернулась, его суровое лицо расплывалось от слез.
— Мне так жаль, Финн.
— Я знаю. — Он взял меня за локоть и вывел нас на улицу. Когда мы оба уселись на ступеньку крыльца, он притянул меня к себе. — Я знаю.
— Я бы взяла свои слова обратно.
— Я знаю.
— Ты знаешь?
Он колебался достаточно долго, чтобы я поняла, что его ответ будет честным.
— Я знаю.
Мы долго сидели в тишине. Птицы щебетали, пролетая между деревьями. Легкий ветерок шелестел листьями. Мир был ярким и прекрасным.
Везде, кроме места, где мы сидели.
Мрак навис над нашими головами. Тяжесть всего случившегося легла на наши плечи.
— Оно слишком тяжелое, — сказала я, нарушая тишину.
— Что слишком тяжелое?
— Прошлое. Его слишком тяжело забыть. — Слишком тяжело простить.
Но это было то, что должно было произойти. Мы должны были простить. Друг друга. Сами себя.
Сколько раз я хотела вернуться в прошлое и изменить свои действия? Сколько часов я провела, ненавидя себя? Я жила с таким большим сожалением. С таким количеством вины.
Пока я не прощу себя за то, что я человек, импульсивный и способный на ошибки, прошлое будет преследовать меня.
Будет приследовать нас.
— Ты можешь простить меня? — спросила я Финна.
Он откинулся назад, чтобы заглянуть мне в лицо. Его глаза дали мне ответ раньше, чем его рот.
— Я не знаю.
— Достаточно справедливо.
Вернулась тишина, единственные звуки на крыльце доносились со стороны соседей. В соседнем квартале ребенок играл в баскетбол, и глухой стук падающего мяча эхом отражался от домов. Над головой пролетел самолет, гул затихал по мере того, как он поднимался в облака. Мир беззаботно вращался вокруг нас, пока мы с Финном сидели, застыв на крыльце, потрясенные правдой.
Все могло бы быть совсем по-другому… если бы только.
Если бы только.
Финн прочистил горло.
— Мой врач сказал, что, поскольку моя физиотерапия проходит так хорошо, я могу переобуться в другой ботинок или, возможно, вообще обойтись без ботинка через две недели. Как бы то ни было, к концу месяца я смогу сесть за руль. Ты не будешь возражать, если я останусь до тех пор? Я бы хотел еще немного побыть с детьми.
— Хорошо.
Как бы ни было тяжело видеть его здесь, это был правильный поступок. Я хотела донести до Кали и Макса тот факт, что мы все снова расстаемся.
Это было к лучшему.
— Прости меня, Молли.
Я прижалась к нему и положила голову ему на плечо.
— Прости меня, Финн.
— Я люблю тебя.
Я закрыла глаза.
— Я тоже тебя люблю.
Мне было приятно произнести эти слова. Позволить им развеваться по ветру и исчезнуть вместе с солнечным светом.
Мне было приятно произнести эти слова.
В последний раз.
— ПИСЬМО —
Я никогда не думал, что это будем мы. Я никогда не думал, что мы разведемся.
У меня такое чувство, что завтра утром я проснусь в нашей постели, и все это окажется кошмаром. Но это реально.
Мне стыдно за тебя. Мне стыдно за себя.
Ты бросила меня.
И я ухожу от тебя.
Глава 17
Глава 17
Финн
— Я закончил. — Макс выбежал из своего угла двора.
— Потрясающе. Дай-ка я проверю. — Я оттолкнулся от травы и медленно направился на другую сторону двора. Вчера с меня сняли ботинок, и врач сказал, что я могу ходить только с костылем. Но эта штука была занозой в заднице, поэтому я бросил его в пустом коридоре больницы и вместо этого не торопился.
Макс обогнал меня на другом конце двора и прыгал вверх-вниз рядом с участком, который он разравнивал мульчей.
— Видишь?
Я ухмыльнулся.
— Выглядит идеально, сынок.
Его грудь раздулась от гордости.
— Что дальше?
Я медленно развернулся по кругу, осматривая двор. За последние две недели я провел здесь большую часть своего свободного времени. Поскольку отношения с Молли были напряженными и неловкими, я сбежал во двор, чтобы закончить проект, который начал в начале лета.
Странные углы и остроконечная деталь были удалены. Деревья и кустарники, которые не нравились Молли — те, что я посадил в качестве экспериментов, — были удалены. Все, что оставалось, — это посадить ее куст сирени.
Кали стояла на четвереньках в противоположном углу двора, занимаяся ямой, которую мы вырыли. Поскольку сирень имеет тенденцию становиться очень большой, я хотел, чтобы у этой было достаточно места для роста и цветения. Даже несмотря на расстояние, благоухающие цветы будут разноситься по двору до задней террасы. Если Молли оставит ширму открытой, она будет всю весну вдыхать этот аромат.
— Беги в дом и приведи свою маму, — сказал я Максу.
Он кивнул и удалился, а я неторопливо направился к Кали.
— Я налила воды на дно, как ты и сказал. — Она улыбнулась мне. — Что дальше?
— Мы снимем мешковину с корней и закрепим их. — Я вытащил из кармана складной нож и, наклонившись, срезал ткань с корней куста.
— Папа, я… — Кали заколебалась, ее глаза были устремлены на дыру.
— Что? — мягко спросил я.
Она подарила мне те печальные глаза, которые растопили мое сердце.
— Я бы хотела, чтобы тебе не пришлось возвращаться к себе домой.
Я отбросил нож в сторону и положил руку ей на плечо.
— Мне тоже. Но это то место, где я живу.
— Ты… не бери в голову. — Она опустила взгляд на грязь, размазывая ее пальцами.
Я дал ей время, позволив набраться смелости заговорить. Так всегда нужно было вести себя с Кали. Она всегда открывалась, если я ее не торопил. В этом она была похожа на меня. Она обдумывала все, прежде чем заговорить. Она держала в себе больше, чем мне хотелось бы.