Выбрать главу

– Развитие не является теорией? – спросила Кира, убирая в сумку листы, лежащие на столе, потом откинулась на спинку стула, сложила руки на коленях и смотрела вопросительно на него.

– Развитие – это процесс или состояние.

– А что именно человек имеет в виду произнося: развитие духовное, физическое или экономическое и прочее?

– Некая интуитивная константа, образно воспринимающаяся через временной интервал и фиксирующая некое относительное достижение. На самом деле это не более чем факт изменения: был маленький – стал большой, был слабым – стал сильным, был рабочим – стал директором, был рабом – стал свободным, был семенем – стал плодом и так далее…, и всё стал, стал …. Между быть и стать есть некое промежуточное звено – интервал, который и принято называть развитием. По умолчанию в свойство развития заложено движение: «из семени разовьётся новое поколение», то есть само понятие семени несёт в себе обобщающее значение. Поначалу ассоциируется с неким началом, но в целом представляет из себя законченный цикл: посев – урожай – посев.

– Всё циклично и развитие тоже? Ты хочешь поставить в один ряд атом, Космос, и человека, почему…? Ты веришь в некое единое начало, Создателя или Творца, но это же иллюзия, то, что не понять, не определить, даже теоретически…, во всяком случае неоднозначно.

– Мне дед рассказывал, что как-то давно, ещё в его молодости, один очень пожилой человек рассказывал ему о своём детстве и молодости, которые пришлись ещё до революции. Так вот все озера, которые были в той округе, были в своё время сделаны искусственно, из болот, ручьёв, небольших рек, но сделаны так, что полностью сохраняли естественное движение воды.

– Зачем? – Кира недоверчиво чуть улыбалась.

– Чтобы разводить разные ценные сорта рыбы. При этом ничего не затапливали и не перегораживали.

– Как так?

– Просто в тех краях водилась очень вкусная особая рыба, вот при дворе и решили, что её надо разводить на продажу. Была сделана водная система по разведению разных пород рыб. Раньше естественные водоёмы располагали каскадом для мальков, и они сами по мере роста двигались к озёрам. Выращивали много разной рыбы, да и не только её. Все полянки и луга, тоже сделаны так, чтобы можно было выращивать много разных растений.

– Так они искусственные?

– Нет они естественные, только устроены по—особому.

– Вот и пойми сделаны или нет.

– И что странно они не зарастают деревьями или кустами, а только травой, даже через столько лет. Раньше там везде можно было пройти и проехать, много деревень было, много народу жило. Так вот, а потом, когда я туда после школы ездил, осталась в деревне только одна семья. Илья с женой и тремя дочерями, а живёт он также как раньше, как будто не было никакого времени.

– Так Илья не жил в то время.

– Ну и что, а он так живёт как тогда жили. Ему тогда было уже около шестидесяти вернулся с войны инвалидом. Правая сторона тела практически не работала, нога не сгибалась, рука могла сгибаться в локте, но кисть не действовала. Жена работала почтальоном, а Илья для совхоза косил косой траву. Жил практически один с семьёй в деревне круглый год в километрах шести от совхоза. Домов в деревне ещё осталось штук пять, но приезжали хозяева только летом. Имел дом, корову, телёнка, козу, свинью, кур, гусей. Подрабатывал пастухом и изготовлением на заказ лодок без единого гвоздя, сам видел. Сажал картошку, клубнику, много зелени и овощей, ещё сеял много разных зерновых на небольших закутках. Вроде на первый взгляд сеял немного, но семье хватало более чем на год. Проблема для него главным образом состояла в том, что помимо плана ещё он должен был накосить дополнительно для совхоза за собственных корову, козу и телёнка. В погребе продуктов было такое количество, что, наверное, можно было кормить круглый год человек тридцать. Раньше говорил, когда был по моложе, была лошадь, несколько бычков, коров и коз. Излишки продуктов сдавал в совхоз. Только глядя на него мне стало понятно, что такое земля и кто такой хозяин на ней. А если бы он был здоров, а если бы у него ещё был сын? Мало сказать, что Земля кормилица.

– Ну и что, зачем ты мне это рассказываешь? Сейчас новые технологии, вообще не сопоставить, и я не думаю, что это плохо.

– У нашего народа отняли землю, его землю, где его корни, где его род, где он родился и стал человеком, только для того, чтобы уничтожить его. Не победить или покорить, а именно уничтожить, совсем стереть из памяти. Если согнать человека с земли, то его род начинает деградировать и умственно, и физически, в конечном итоге обрывается. Он лишён природной силы.

– Кто? О ком ты говоришь, это звучит как боевик, фэнтези, – Кира с сомнением покачала головой, – не думаешь же ты серьёзно об этом так, в сам деле!?

– Я там бродил целыми днями, в целом видно было, что когда-то давно деревень было много, но не больших, а домов по десять в каждой или меньше. Они располагались километрах в двух – трёх друг от друга по берегам озёр или рек. Леса видно было что также были ухожены в своё время, Илья говорил, как раньше он там буквально выращивал грибы и ягоды. Не было пустующих земель, всё было равномерно обжито на больших площадях.

– Но куда всё пропало, куда исчезло, как такое могло произойти?

– Сначала отняли землю, согнав людей с неё, потом фашисты сожгли всё, зачастую вместе с людьми. Вот так, цикл закончен, урожай собран!

– Ну, да…, понимаю, – Кира потупившись смотрела на стоящую перед ней на столе чашку, – что ж тут поделаешь, но что-то же осталось, мы же есть? У нас огромные территории, народы, культура, наука, всё это же у нас есть, как это можно уничтожить? Кому это надо?

– В этом, собственно, и заключён принцип изоляции в системе. Она как бы заполнена безжизненной материей, мёртвой.

– Если в управлении системой находится женщина, то это означает, что система уже давно мертва…, это, кстати, твои слова. – Кира несколько холодно и даже отчуждённо смотрела в глаза Владислава.

– Да мои, а откуда ты их могла услышать?

– Да вот так, услышала, и, кстати, ты очень неприятно задел меня этим, как ударил всё равно.

– Ну, понимаешь, я могу объяснить…, – Владислав несколько рассеянно соглашаясь мотнул головой, посматривая на Киру.

– Не стоит, всё равно уже неважно, – Кира коротко отпила из чашки холодного кофе, – и что дальше, что ты там увидел?

– Прежде всего бросалось в глаза это то, что все поля без разбору стали перепахивать тракторами, а там, где раньше жили, сеяли, всё было заросшее. Озёра и пруды заросли, леса заросли, дороги заросли, а вся жизнь теперь сконцентрирована только в совхозе, то есть была полностью потеряна связь отдельного человека с землёй, как живым организмом. Земля теперь является своего рода предприятием сельской промышленности с общежитием.

– Одним словом, семя посажено и взошло новое – промышленное поколение…, ты к этому вёл? Давай поедим, ты есть хочешь?

– Хочу, только у меня денег нет, – машинально, похоже даже не вдумываясь в слова, отрицательно помотал головой Владислав.

– Ничего, сегодня я угощаю, – Кира позвала официантку, тихо сделала заказ.

– Да, да, именно так, как из инкубатора. Мне кажется, что идёт процесс обезличивания…, я тут недавно случайно встретил своего однокурсника, он в проектном институте работает. Так вот он мне рассказал одну историю, у него там один очень крупный проект в средней Азии. Вот перед ним встал вопрос, откуда данные по воде на технологические нужды? Соответствующий раздел подготовлен по данным предоставленным отделом водоснабжения проектной организации и так далее отвечают, вроде всё правильно и проект надо отправлять далее на экспертизу, но какие-то сомнения закрались, он опять задаёт вопрос, а как в отделе водоснабжения готовят информацию по проекту? В отделе ему показали, что вот статистические данные, на основании их по определённым утверждённым моделям составляется схема развития водозабора, подготовка воды, очистка, сброс и пошло, и поехало. Ему уже задают ответный вопрос: а что собственно не так? Он им тогда и говорит – но это же совсем неполные данные и сам пошёл в один инженерный отдел по трубопроводам. Как, спрашивает, специалисты готовят информацию, покажите? Его там остудили сразу: эти кумушки по данным приборов учёта, уже более двадцати лет собирают эту статистику, потом подставляют по утверждённой сверху методичке данные и получают ответ, готовят отчёт и всё…, а чего ещё от них требовать? Как в лаборатории. Вот он мне и высказал всё что он об этом думает: представь, какие промышленные монстры там сегодня уже построены? – официантка принесла поднос с едой, расставила всё на столе и ушла, Владислав ел так, как будто не ел год, не обращая внимание что он ест, но не торопясь, а как на автомате и продолжал говорить. – Я потом после его возмущений специально посмотрел о чём идёт речь. Ты знаешь, он абсолютно прав, в этом районе не один этот комбинат, города, дороги, электростанции, сети, распаханы огромные сельскохозяйственные территории, с учётом производства удобрений, добыча ископаемых и во всей этой искусственной системе ежедневно что-то меняется, происходит, строится, убирается, заселяется, переезжает и всё это отнюдь не в лаборатории, а в более, значительно более глобальной системе естественного природного бытия. И как по-твоему природная система реагирует на всё это – она меняется. Не быстро и не сразу, но неумолимо, и отнюдь не под нашу лабораторную дудку. Там другая экономическая культура, менталитет, там другие временные и общественные тенденции, там иначе идёт протекание природных процессов и отклик её на действия людей. Чем там является промышленный кластер, на котором работают более двадцати национальностей: объединением народов или скрытым противоречием? Вода в тех условиях это не объект технологического процесса, там это жизнь в прямом смысле этого слова. Нарушая естественные токи, мы тем самым практически ставим в районе не только мину замедленного действия. Мы постоянно нарушаем естественную наземную циркуляцию и систему подземных озёр – последствия необратимы, мы вмешиваемся в неё как будто это водопровод в лаборатории.