Ну? И теперь сердитесь?
Вас я очень люблю, милая, больше, чем Вы думаете, и с Вами бываю также гораздо чаще, чем Вам может показаться по моему молчанию. Вы часто снитесь мне такой же доверчивой, как тогда у С.А. Толстой.
И меня опечалило Ваше сообщение об С.51 Ведь у него же одутловатые стихи и плохие щеки, и он фатально ни того ни другого не [зачеркн.: понимает] замечает. И завидно, что в Петербурге так можно чувствовать весну; в Москве она столь неуловима, что только необходимость чаще менять носовые платки говорит об ее приходе. Пишите мне подробно, льдинка.
О делах моих сначала: не позвоните ли Вы Слонимскому52 о моем гонораре, пора! Ведь три месяца прошло. Он должен за 2 или 3 стихотворения] для "Ленинграда", руб. 25-30, и за поэму о Пушкине (персидская) для "Ковша" -- вторую половину гонорара, кажется, около 35 р.
Теперь об Ахматовой. Я звонил жене Брюсова; она говорит, что письма есть, но в еще неразобранных папках; она охотно даст скопировать что нужно и так далее, -- но просит несколько обождать; но я думаю, что если А.А. сама ей напишет и поднажмет, поторопит, то можно будет взяться за работу не откладывая. Насчет книги Вагинова53 (к слову -- прескверная книга, похожая на того фармацевта, который "любил пишность") завтра буду докладывать правлению. Маленькая беда в том, что надо платить в Главлит за просмотр -- рубля 3-4, а касса Союза арестована, и у нас нет ни гроша. Ну, да как-нибудь уладим.
Между прочим повелеваю секретарю Вашего правления прислать выписку из протокола, где было постановлено о том, что московский билет недействителен в Петербурге и наши члены должны вновь проходить приемочную комиссию.
Вот, Мариечка. До свиданья, -- надеюсь все-таки. Нежно Вас целую и люблю.
Георгий
15
Москва, 19/III [19]32
Вероятно, не менее 5 лет прошло со времени переписки двух фендриков. Помните петровский указ: "Разгонять фухтелями, понеже что фендрик фендрику может сказать умного?" Ну и разогнали. Кто? Аллах ведает: "обстоятельства". И -- вот как после долгой паузы за стихи -- с трудом, туго садишься за почтовую (гм-гм)54 бумагу.
Через три дня исполняется десять лет с момента переезда в Москву, -- будь проклят день, когда я решился на этот переезд. Десять лет, почти совершенно бесплодных -- ни одной настоящей работы, жалкая пачечка стихотворений, ведро валерьяновых капель, веронал, неврастеническая тоска, -- по морю, по солнцу, по свободе, по хорошему мужскому разговору и пр., и пр., и пр.
Когда думаю: была ли у меня вообще воля (верил: была), подхожу к решению, что не было ее: был терпеж. Терпежом сделал "Трактат"55, Верхарна и проч., -- вещи изолированные, мои, ночные, не касавшиеся людей. А все, что касалось сих земнородных, делалось не по-моему, а по их. Стыдно сказать, но только на 35 [-м] году жизни сообразил, что можно в человеческих отношениях вести "политику", применять "облическое движение" (военный термин; по-человечески: заходить со спины) и чего-то (безрадостно!) добиваться. Ну, -- а когда сообразил, стало отвратно, и понял еще: поздно, ослабела Изабелла, кишка тонка, укатали Сивку, был конь, да изъездился, гайка отвинтилась, далеко кулику, дорого яичко, и проч. До чего ж много в русском языке пораженческих метафор!
И еще: каждую ночь вижу сны, но прочнейше их утром забываю. Знаю твердо: снилось; что -- неизвестно. Нехороший знак, да? Что-то глубоко и натуго загнано.
Вот. Когда садился за письмо, казалось: десять страниц накатаю; хватит, о чем (или в чем?) исповедоваться. А выговорился уже на странице: тоска -- она бессодержательная.
Ну, -- может быть, напишете? Я сейчас редактирую журнал "Коммунальное хозяйство", и у меня там тихий, вполне мой кабинет. Письма я предпочитаю получать там. Театральный проезд, 3, 4[-й] подъезд, комн. 24, редакция.
Георгий
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Шенгели принадлежит перевод полного собрания поэм Э. Верхарна (Верхарн Э. Полное собрание поэм в переводах Георгия Шенгели. М., 1922-1923. Вышли тома II, III, V и VI). Брюсов издал 4-м, переработанным и дополненным изданием, свой перевод поэм Верхарна одновременно с Шенгели (Пб.; М., 1923).