Привет тебе, альфа софистов!
Осел среди софистов Григорий
54
[Сентябрь - октябрь 1763 г.]
Мой Михаил,═хвала тебе!
Трех врагов видит перед собою воин Христа,
С какими ему постоянно приходится вести войну.
Первый враг его - это нарумяненная обезьяна; ты, мир,
Который наш Вождь называет разукрашенным гробом.
Второй враг - соблазнительное тело женщины,
Которое никогда не перестает влечь мужчину ко злу.
Третий и последний враг, еще более опасный, -злой демон,
Отец глупости, от которой происходит всякое зло.
Ну, молодой воин Христов! Куй себе меч!
Помни, что наша жизнь - непрерывная борьба.
Твой старый сотоварищ по военной службе
Григорий Саввич
55
[Сентябрь - октябрь 1763 г.]
Здравствуй, благожелательнейший мой Михаил!
Я нашел гавань, прощайте, надежда и счастье!
Достаточно вы мною играли, играйте теперь другими.
Это исключительно изящное двустишие заимствовано у того ученейшего автора, который, кто бы он ни был, весьма красноречиво и подробно описал гомеровским стихом; я не сомневаюсь, что оно и тебе понравится. Ради упражнения мы передали его ямбическими стихами так:
Я уже касаюсь гавани, прощай, надежда и счастье;
Вы довольно играли мною, играйте теперь другими.
Попробуем теперь передать также стихами двойного размера, если это будет угодно музам:
Гавань приняла меня в свое лоно,
Надежда и счастье, прощай!
Перестаньте играть мною;
Теперь уж играйте другими!
Но попытаемся также дать это чередующимися стихами: ты, любитель муз, призови их на помощь, может быть, они посодействуют тебе:
Меня уже согревает в своем лоне спокойная гавань:
О надежда и счастье, прощайте!
Не хочу быть больше вашею игрушкою, довольно.
Теперь уже играйте другими!
Я боюсь, что наделал ошибок. Но самая настоящая ошибка - это та, которую допускают при учении. Часто зло является добром. Почему? Думаешь ли ты, что я достаточно искупил вину? "Какую вину?" - спросишь ты.
А ту, что я вчера не был, как обещал, хотя условно, как будто я наперед знал, когда давал обещание. Ибо я был у священника Григория (Доментеевского), человека, ко мне весьма расположенного, характер которого я очень люблю, не говоря уже о его дарованиях и образованности. Следовательно, то, о чем мы вчера имели в виду говорить лицом к лицу, придется заменить другими темами, чтобы некоторым образом компенсировать эту необщительностьи бодрым, веселым посещением возместить и покрыть то, что я не пришел. Далее, что касается того, чтобы поговорить секретно с нашим Николаем о вашей ссоре, то подожди немного. Обещаю вас помирить. Что сладостнее любви и согласия? Я знаю твой очень простой и безобидный характер, однако ошибки друзей мы должны искусно исправлять или переносить, если они не серьезны.
Твой Григорий Саввич
56
[Сентябрь - октябрь 1763 г.]
Здравствуй, воспитанник божественных муз, Михаил дражайший!
Счастлив тот, кто бежит от дел, Как древние христиане!
Кто свое сердце совершенствует добродетелями
И очищает чтением священных книг!
Горькая забота такое сердце не влечет,
И никакой страх его не тревожит.
Крепкими зубами его не снедает черная зависть
И не поедает═скверная похоть.
Приятное время дарит нам покой
В мире с небесными...
Но достаточно! Вернувшись из школы, я твердо решил с тобой основательно поговорить о подонках черни, сразу написал эти стихи, заглядывая в экземпляр нашего Флакка( то есть Горация). Что поделаешь? Такой я человек: нет мне ничего приятнее, чем эти пустяки. И если я сталкиваюсь с человеком, увлекающимся теми же пустяками, я еле-еле не касаюсь головою звезд. Понимаешь ли, куда клонят эти напыщенные речи, как он же говорит.
Скажу тебе: я намекаю на тебя, ибо я люблю тебя, а ты наравне со мною большой охотник к этим пустякам. Ибо моряк, как говорят, хорош для моряка, осел для осла, а свинья для свиньи.
Будь здоров, мой дражайший любитель муз!
Твой сопитомец муз Григорий Саввич
Вчера я встретил нашего Николая (Николай Заводовский, студент, друг Михаила), и мы зашли в мой музей, если я не ошибаюсь, в первом часу ночи. Отбросив все околичности, я говорю: "Почему ты сердишься на нашего Михаила? Или почему ты мне не сообщил, если он сделал такое, что даст тебе справедливое основание для неудовольствия?" Он отрицал, что был на тебя сердит, хотя и имел для этого справедливое основание; он был сердит, но перестал сердиться. Спрашиваю, что же он такое сделал? Во-первых, сказал он, ты когда-то ему несколько раз писал в ответ на его письма надменно и дерзко, отвергая его дружбу и заявляя, что ты не желаешь иметь таких друзей и чтобы он искал друзей среди себе подобных, ибо ты боялся, что такие друзья вовлекут тебя в опасную компанию, результатом чего будет дурное поведение. Затем он рассказал, что ты избегал разговоров с ним, хотя он сам и желал бы поболтать с тобою. Словом, он не очень домогается твоей дружбы, раз ты в ней отказываешь. Он сказал о тебе почти все то, что ты сказал о нем третьего дня. Я ему по поводу этого говорю: "Как бы то ни было, ты, товарищ, перестань сердиться". Он поклялся, что никакой обиды на тебя не имеет. Так мы и разошлись. Я выразил догадку, Михаил, что он тебя заподозрил в том, будто ты в разговорах со мною плохо о нем отзывался. Он в этом признался. Комическое заблуждение! Мой Михаил, оставь всё это! Что касается меня, то я признаю тебя ни в чем не виноватым; тем не менее мы часто неблагоразумно грешим в отношении друзей. Все это пустяки. Будь здоров!
57
[Сентябрь - октябрь 1763 г.]
Радуйся, любимый мой кузнечик и дорогой муравей!
Mихаил, любимец муз!
Говорят, что кузнечики питаются росой. Поэтому очень уместно человека, преданного музам, назвать кузнечиком, так как святилищем муз называется гора росоносная, то чистейший источник. Более того, и в наших священных книгах часто упоминается роса, например роса аермонская и проч., и очень часто говорится о дожде и источниках, как, например: "Сошел как дождь на руно"... и "ополчилися сыновья израильские при 12 источниках". Это есть та роса и вода, которая наполняет и восстанавливает жаждущие души. Когда любимейший ученик Христа Иоанн упоминает об этих водах в Евангелии, он прибавляет следующее: "Сие же сказал о духе" и проч. Подобно тому как роса, падающая сверху, совершенно не содержит в себе ныли, а есть как бы беспримесная и чистейшая слеза спокойного воздуха, так и учение Иисуса Христа совершенно непричастно к земле и все в своем полном составе духовно, дух же вполне бестелесен, не материален и поэтому совершенно тайно скрывается в недоступных областях, как вода в жилах земли, избегая непосвященных глаз, пока не вырвется в виде ключа или каскада из расселины скалы. Но, увы! Как мало кузнечиков, хотя всюду полно ослов, которые любят мутную воду и не пьют, как говорит твой Аристотель, прежде чем не замутят воду. А сколько свиных стад, которые по природе своей ненавидят источники, ищут нечистоты и грязь, любят низкие и болотистые места, тогда как олени бегут к источникам... Чрезвычайно соответствует также имя муравья человеку, стремящемуся к истинной мудрости, иметь ли в виду наших муравьев, таскающих пшеничные зерна, или известных золотоносных муравьев Северной Индии, названных так потому, что они таскали золото из горных пещер. Имея их в виду, божественный Василий у нашего Эразма так говорит своим внукам: "Делать то, что не вызывается необходимостью, будет ли то лидийская глыба или дело золотоносных муравьев, тем более не следует, чем менее это нужно". Ты слышишь из Священного Писания, как Иисус перемалывает то ячменные, то пшеничные хлебы - один раз для народа, другой раз для учеников. Ты слышишь, как мудрость называется то жемчужиной, то золотом. Она, как пшеничное зерно пз колоса, вымолачивается волами, какой был Лука. Опять, как золото, скрывает ее Бог в глубочайших тайниках земли, дабы не попирали ее свиньи; своим же повелевает исследовать. Такие и столь великие твои дарования да возведет Христос с течением времени на более высокую ступень к своей славе, недоступной свинским душам. Будь здоров, дражайший товарищ!