8.10 Милое дитя, опять вчера после нескольких столь быстро прошедших вечеров. Волнение в процесс написания письма явно пожелало обеспечить себя кляксой.
Моя жизнь теперь совершенно беспорядочна. У меня, правда, должность с крохотным жалованьем в 80 крон и беспредельными 8–9 часами работы, и часы вне работы я пожираю словно дикий зверь. Прежде я тут практически не жил, моя дневная жизнь сокращена до 6 часов и, кроме того, изучаю итальянский язык и стремлюсь проводить вечера столь прекрасных дней под открытым небом, чтобы немного прийти в себя, в свободные часы я выбираюсь из толчеи.
Теперь — в бюро. Я — в «Ассикурациони Женерали», и тем не менее тешу себя надеждой когда-нибудь усесться в кресло в очень дальней стране, рассматривая из окна поле сахарного тростника или магометанское кладбище, и меня даже очень заинтересовала суть страхового дела, но пока что моя работа печальна. и все-таки приятно иногда отложить перо и представить себе, как Твои руки — одна на другой, их охватывает рука, и сразу ясно, что им не освободиться, даже если руку выдернуть из сустава.
Адье.
Твой Франц
Прага, ~ ноябрь 1907
Часть третья
Милая девочка, прости меня за то, что я не ответил сразу, но я еще не умею правильно воспользоваться несколькими часами, вплоть до полуночи, каковая сейчас. Не думай что прекрасная погода оттеснила меня от Тебя, меня отодвинуло перо, любимая. А я отвечаю на все твои вопросы.
Вскоре я перейду на новое место и далеко ли пойду, не знаю, в течение года — вряд ли, самым замечательным было бы вообще уволиться из учреждения, это не совсем невозможно.
Я не так жалуюсь на работу, как на затянувший меня период лености, а именно, время в бюро не позволяет, даже в последние полчаса гнет восьми часов ощущается так же, как и в первые. Часто это — словно при поездке по железной дороге сквозь день и ночь, пока совсем не сробеют, не думая уже ни о работе машиниста, ни о равнинах, ни о гористых местностях и лишь приписывая всему результаты воздействия часов, которые сжимают все время перед собой в ладони.
Я изучаю итальянский язык, так как сначала, по-видимому, поеду в Триест. В последние дни — для того, кто к этому столь чувствителен — я выгляжу весьма трогательно. Насколько же это естественно, если себе я кажусь деклассированным. Люди, вплоть до 25-летнего возраста время от времени не бившие баклуши, весьма достойны сожаления, потому что, как я в этом убедился, в могилу с собой забирают не заработанные деньги, а лишь проведенное в праздности время.
Около восьми часов я — в бюро, ухожу примерно в половине седьмого
Необоснованно радующиеся люди? Все люди, имеющие сходную профессию, таковы. Трамплином для их веселья являются последние минуты работы. К сожалению, я как раз общаюсь не с такого рода людьми.
«Эротика» вскоре выходит из типографии под названием «Путь влюбленного», но без моего титульного листа, оказалось, что он не воспроизводим.
То, что Ты написала о молодом писателе, интересно, только Ты преувеличила сходство. Я лишь случайно и не постоянно пытаюсь начать работать, а многим людям во многих странах всех частей света это удается; как раз эти следят за своими ногтями, многие их подкрашивают. Он чудесно говорит по-французски, так что уже в этом значительная разница между нами, а в том, что он может с Тобой общаться, разница — чертовская.
Стихотворение я прочитал, и так как Ты представила мне право судить о нем, я могу сказать, что в нем много гордости, но такой, которая, как я полагаю, к сожалению, отправляется прогуливаться в полном одиночестве. В целом оно показалось мне детским и потому симпатичным, достойным восхищения современников. Voi la (вот — франц.). Но из чрезмерной щепетильности с целью точного уравновешивания весов, которые Ты держишь в своих любящих руках, я посылаю Тебе плохонькую, по-видимому, годичной давности вещицу [4], которую он пусть рассудит на тех же условиях. (Ты не назвала имени и также ничего еще, не правда ли?). Я буду очень рад, если он меня хорошенько высмеет. Потом Ты отошли листок мне обратно, как и я это делаю.
Теперь я на все ответил и более того, теперь моя очередь. То, что Ты мне о себе написала, так же туманно, как это тебе и подобает. Я виновен в том, что Тебя мучает, или Ты мучаешься, и Тебе просто на помогли? «Очень симпатичный мне человек», «\оба должны бы пойти на уступки». В этом огромном, мне совершенно неизвестном городе Вене лишь Ты становишься мне понятной, и теперь, оказывается, я ничем не могу Тебе помочь. Не имею ли я право на этом закончить письмо, пока оно не одолело грустью?
4
Было приложено маленькое стихотворение в прозе "Встреча", позднее включенное Кафкой под названием "отражение" в свою первую книгу.