Наш разговор превратился в шумную перепалку прямо посреди улицы.
— Да, одна из них - твоя жизнь! — крикнула она в ответ.
— А другая – твоя, дурочка!
В отчаянии я провела пальцами по волосам.
Гнев Сьерры испарился. Она стояла посреди улицы в замешательстве, прежде чем на ее лице проступил ужас, и она побледнела.
— Что? — она запнулась на полуслове. — Почему ты мне не сказала?
— Чтобы защитить тебя! — заорала я. — А теперь он убьет нас обеих, Сьерра.
Сьерра замолчала. И молчала она довольно долго. Точно так же, как я потратила немало времени на обдумывание, она пыталась понять весомость моего признания. Теперь она была в полной боевой готовности, полностью осознавая, что облажалась.
— Черт, — разозлилась она. — Что теперь?
Я покачала головой.
— Что тебе сказали копы?
— Они послали пару человек следить за тобой, но я предполагаю, что ФБР тоже займется этим делом. Это вопрос времени, когда наш жилой комплекс будет кишеть копами.
Я облизнула нижнюю губу.
— Это значит, что, если он хочет что-то сделать с кем-то из нас, ему придется сделать это сегодня вечером или завтра, ну, самое позднее, ночью. Мы должны бежать.
— И что потом? — фыркнула она. — Жить в укрытии и молиться, чтобы его поймали?
— Понятия не имею!
Я села на ближайшую скамейку, сжимая рукоять маленького ножа в кармане. Я больше беспокоилась о благополучии Сьерры. Почему-то я не думала, что он убьет меня. По крайней мере, не сразу. Это было то, чем я должна была рискнуть, поскольку я не могла подвергать Сьерру дальнейшей опасности.
И в ту же ночь я приняла решение.
Мы со Сьеррой купили рогалики, и съели их прямо в пекарне. Нам удалось на короткое мгновение отвлечься от мыслей об этом человеке, и хотя это продолжалось недолго, мы чувствовали себя хорошо. Когда мы вернулись домой, я попросила ее переночевать сегодня в ее комнате, и она больше ни о чем меня не расспрашивала.
Как только я убедилась, что она спит, я собрала сумку, набила ее предметами первой необходимости, всеми письмами, которые он мне написал, моими личными вещами и ушла. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не сломаться, не отступить, но для того, чтобы она оставалась в безопасности, мне следовало уйти.
Я всегда считала себя умным человеком.
Вся эта ситуация доказывала обратное. Я продолжала принимать одно неверное решение за другим и не могла остановиться продолжать принимать неверные решения. Все во мне кричало, что решение Сьерры было разумным. Если бы я отправилась к копам, они включили бы меня в программу защиты свидетелей или, по крайней мере, обеспечили бы мне безопасность.
Это просто доказывает, что я была такой же сумасшедшей, как и он.
У меня не было чувства направления. У меня было достаточно денег, чтобы купить билет на самолет и продержаться на плаву пару месяцев. Но покинуть этот богом забытый город означало отказаться от жизни, которую я изо всех сил пыталась построить здесь, и от этой мысли у меня защемило сердце.
Я оказалась на железнодорожной станции, в нескольких милях от квартиры Сьерры.
Ночь была довольно спокойной.
Все было белым бело. Уличный фонарь заставлял снег мерцать, делал очарование ночи еще более прекрасным. Было не слишком холодно и не ветрено. Это была прекрасная ночь. Она подарила мне немного покоя, которого я так жаждала, и хотя я окаменела до мозга костей, у меня больше не было сил бороться с этим.
— Какой чудесный вид.
Я подпрыгнула от неожиданности.
Уже больше двух часов ночи, и было безлюдно. Я проглотила комок, образовавшийся у меня в горле, чувствуя, что медленно начинаю потеть. Нож все еще лежал у меня в кармане, и я держалась за него так, словно от этого зависела моя жизнь — и в некотором смысле так оно и было.
Я почувствовала, как этот человек сел рядом со мной, и по моей коже побежали мурашки. Я едва могла дышать, едва могла думать. В ту ночь часть меня умерла. Я больше не была прежним человеком, и чем дольше я смотрела прямо перед собой, тем дольше этот человек неотрывно следил за мной.
Как будто меня подожгли, и он был тем, кто поджег спичку, я не могла пошевелиться. Его взгляд прожигал мне кожу, но у меня не было выхода. Не было никаких оправданий — это был путь, который выбрала я.
— Было бы лучше, если бы ты не появлялся.