Мужчине потребовалось мгновение, чтобы понять, что я обращаюсь к нему.
Затем он рассмеялся.
От его смеха у меня по спине побежали мурашки. Злобный смех. Он напоминал слышимые в фильмах, когда злодеи добивались своего. Звучал ужасно, но я вспомнила, зачем я это делаю, затем постаралась взять себя в руки и оставаться как можно более спокойной.
— Это глубоко ранит меня. — Его голос был очень низким, грубым. — Но все в порядке, ты достаточно скоро изменишь свое мнение.
Дернула головой вбок, мои глаза слегка расширились. Его ухмылка стала шире при виде ужаса в моем взгляде.
Я и не осознавала, насколько близко он сидел рядом со мной.
Все, что я видела, была его язвительная, почти издевательская ухмылка. Чем больше я смотрела на этого человека, тем пристальнее становился его взгляд. Несколько прядей упали на глаза, но я прекрасно видела в них голод. Почти так, как если бы он ждал этого момента всю свою жизнь, пока не нашел свою идеальную добычу.
— Чего ты хочешь от меня?
Вопрос был произнесен едва различимым шепотом, и одинокая слезинка скатилась по моей щеке.
Он наклонил голову. Медленно приложил большой палец к моему глазу, вытирая начавшие капать слезы. В том месте, где он касался моей кожи, она начинала гореть, незнакомое чувство разлилось по моему телу. Моя кожа была холодной из-за непогоды, как и его пальцы, но его прикосновение согрело меня.
Как вообще такое было возможно?
У меня перехватило дыхание. Я ждала его ответа, но казалось, что он намеренно игнорировал меня.
Большой палец мужчина задержал на моей коже еще на некоторое время, и все это время он смотрел на меня, как на сломанную куклу.
— Ты такая хорошенькая, когда льешь слезы обо мне, Бэмби.
— Что?
Все, что я была в состоянии выдавить из себя - слабый, жалкий вопрос. Я была не в состоянии подобрать нужных слов. Я не могла найти в себе сил встать и убежать. Но ведь это было именно то, чего я хотела, верно? Я хотела, чтобы он поймал меня, чтобы обезопасить Сьерру.
И все же какая-то частичка меня подсказывала мне бежать, бежать так далеко, насколько это было в человеческих силах.
Мои ноги не слушались. Вместо этого я оставалась сидеть, не двигаясь, не в состоянии даже нормально дышать.
Я не могла уложить в голове события, которые произошли за такой короткий промежуток времени. Если бы я не посетила тюрьму, сидел бы он до сих пор взаперти? Или он все равно сбежал бы? Стал бы другой человек жертвой его извращенных желаний?
Эта мысль заставила что-то щелкнуть внутри меня, что-то темное, извращенное. Что-то, что я никогда бы не произнесла вслух.
— Ты спросила меня, чего я хочу, — тихо произнес он. — Я хочу тебя, Бэмби. Я хочу полностью сломать тебя. Пока у тебя не останется ничего, кроме первобытного желания принадлежать мне.
— Тебе это никогда не сойдет с рук, — сказала я, мой голос дрогнул. — Кто-нибудь выследит тебя.
— Возможно, — последовал его быстрый ответ. — Но к тому времени ты будешь сломлена. И никто не сможет спасти тебя от игр разума.
Внезапно решимость наполнила меня, и я встала, убегая в противоположном направлении. Сумка, которую я принесла с собой, упала некоторое время назад, но мне было все равно. Мое сердце так громко колотилось в груди, что я чувствовала, как оно стучит у меня в ушах.
Я была в смятении, главным образом потому что чувствовала, что он оказался у меня за спиной, но не слышала его шагов. Он вел себя тихо, как мышь, а я понятия не имела, куда идти.
Было темно, поздняя ночь, и никого не было видно.
Потом, как назло, я забежала на тупиковую улицу. Передо мной выросла высокая стена, и даже Человек-паук с трудом перепрыгнул бы ее, не говоря уже о двадцатичетырехлетней девушке, которая ни разу в жизни не была в спортзале.
— Черт возьми, — заорала я и пнула снег.
Я обернулась.
Он шел по направлению ко мне с сигаретой в толстых пальцах и моей сумкой в другой руке. Это был первый раз, когда у меня была возможность по-настоящему взглянуть на него.
Высокий, в темном пальто, ниспадающем ниже колен. Его ботинки Dr. Martens были такими же черными, как и остальная одежда. Он подстриг волосы с тех пор, как я в последний раз видела его в тюрьме, но они по-прежнему доходили ему до шеи. Пряди заправлены за уши, открывая пирсинг.
— Игра окончена, Бэмби.