— Тебе лучше съесть все, что у тебя на тарелке, или я запихну еду тебе в глотку. Я не позволю тебе морить себя голодом.
Когда я не ответила, Мика взял на себя смелость вести односторонний разговор.
— Ты похудела с тех пор, как я видел тебя в тюрьме.
В конечном счете, одной этой фразы было достаточно, чтобы я проглотила весь дискомфорт, который испытывала, и подняла на него взгляд. Я выпрямилась, услышав небольшой треск в пояснице.
— Так вот когда ты все это спланировал.
Я сглотнула.
Он склонил голову набок, забавная усмешка тронула уголки его губ. Мика чуть приподнял одну бровь, затем издал смешок.
— Я планировал это с того момента, как получил твое письмо, любимая.
К настоящему моменту он прилепил мне два прозвища.
Бэмби, по какой-то причине, было единственным, заставлявшим меня поеживаться от страха. Оно было точно не про персонажа из мультфильма; однако, я не знала, почему он дал мне прозвище в честь оленя. Когда Бэмби подрастает, он узнает, что в лесу много трагедий, а также красоты и радости. Само по себе это было тревожное прозвище.
Но «любимая»? Это звучало почти трогательно. Почти.
Я была не настолько глупа, чтобы попасться на его глупые уловки или смазливое лицо. Конечно, он действительно довел меня до оргазма, на который не был способен ни один другой мужчина, но это не значит, что ему удалось заманить меня в свою смертельную ловушку. Пока нет и, надеюсь, никогда.
Я снова перевела взгляд на Мику, понимая, что в его словах есть доля правды.
Какой же я была идиоткой, когда написала, что являюсь большой поклонницей его ремесла и что работаю в той же области. Я поняла, почему это привлекло его внимание, поскольку я никогда не ожидала, что письмо попадет в камеру серийного убийцы.
— Видишь ли, — продолжил Мика, не дожидаясь от меня ответа, — я получаю не так уж много писем, не говоря уже о письме, книге, с каждой страницы которой веет сексом, и фотографиях девушки, осмелившейся прислать мне подобные подарки. Я был, мягко говоря, заинтригован. А потом я прочитал твою книгу.
Он расплылся в широкой улыбке, а в глазах появилось то безумное выражение, от которого я не могла отвести взгляд. Боялась, что если бы я осмелилась и посмотрела в другую сторону, он оказался бы слишком близко ко мне.
— Я ее не отправляла, — выпалила я.
— Что? — Тон его голоса не изменился, но он говорил сквозь стиснутые зубы. Его челюсть сжалась, брови сошлись на переносице. Он был зол.
Я прикусила нижнюю губу, мысленно проклиная себя за то, что выпалила это, не подумав.
— Моя подруга наткнулась на веб-сайт для общения с заключенными. Письмо было доставлено тебе по ошибке, и именно она приложила книгу к письму. Я не знала, пока она все это не отправила.
Лучшим ходом здесь было быть с ним честной, но я не собиралась упоминать имя Сьерры. В каком-то смысле ее безопасность была под вопросом. По крайней мере, пока. Я не знала, когда этот человек выйдет из себя и снова начнет убивать людей.
— Разве?
Как это возможно, чтобы голос звучал так мрачно? Он был глубоким, грубым и определенно зловещим. Мика не скрывал злого умысла, да и не хотел этого, как казалось.
Почему я начала плакать?
Я не рыдала, но слезы свободно катились по моим щекам, несколько капель упали мне на руки. Моргание только ухудшило ситуацию, и не успела я опомниться, как все вышло из-под моего контроля.
— Пожалуйста, — мой голос дрожал. — Отпусти меня. Я никому об этом не расскажу, просто, пожалуйста… отпусти меня.
Он оказался рядом со мной так быстро, как только смог. Мика отодвинул мою тарелку, на которой лежал маленький нож, и это был явный признак недоверия. Мика присел на корточки, чтобы быть на одном уровне со мной, смахивая слезы большим пальцем, но от этого простого движения я разрыдалась только сильнее.
— Такая красивая, — прошептал он.
На его губах начала формироваться усмешка. Его зрачки расширились почти до такой степени, что цвет глаз невозможно было различить. Свободной рукой Мика гладил меня по волосам, и от каждого прикосновения я вздрагивала. Он мог схватить меня за волосы и избить в любой момент. Я была слишком напугана, чтобы по-настоящему пошевелиться.
— Пожалуйста, — взмолилась я.