Мика исчез.
Я не была уверена, увижу ли его когда-нибудь снова.
Все, что я могла сделать, это молиться, чтобы увидеть его, когда засну. Я могла только надеяться, что смогу запомнить его лицо, его прикосновения и поцелуи до того дня, когда мы встретимся с ним снова.
Мне было все равно, когда это снова наступит. Через месяц, год, десятилетие или даже после смерти. Но я была уверена, что он не нарушит своего обещания.
Мика нашел бы меня снова.
Ты такая же, как я, Бэмби.
Ты просто еще не осознала этого.
Я обещаю, я развею твою тьму, и ты станешь моей тенью.
XXI
— Порез на вашем горле почти зажил, но останется небольшой шрам. Синяки исчезнут очень быстро. В остальном, физически вы в полном порядке.
Доктор Беккет стояла передо мной, держа в руках результаты анализов. Ее черные волосы ниспадали на плечи, заканчиваясь чуть ниже груди. Она была ниже меня ростом, но очень хорошенькая. У нее было серьезное выражение лица.
— Когда я смогу уехать?
У меня пересохло в горле, и я едва могла выговаривать слова. Довольно быстро агент ФБР, который приехал со мной в больницу, принес мне стакан воды и осторожно поднес его к моим губам. Я выпила половину стакана, прежде чем она отставила его в сторону.
— Я бы действительно хотела оставить вас на ночь, просто на всякий случай. И мое мнение таково, что вам следует обратиться за помощью к профессионалу. Вы пережили крайне травмирующий опыт, и вам следует подумать о себе.
Я кивнула в ответ, не находя слов.
Мои родители, братья и сестры и Сьерра были уведомлены о моем местонахождении, как только мы добрались до больницы, пару часов назад. Сьерра и моя мама так крепко обнимали меня, плакали и благодарили Господа за то, что он вернул меня целой и невредимой.
Господь не имел к этому никакого отношения.
Впервые с тех пор, как я была ребенком, я увидела неподдельное счастье на лицах моих родителей, когда они смотрели на меня. Все то внимание, которого я хотела получить от них, казалось, исчезло. Я все еще глубоко заботилась о них, но я больше не нуждалась в них в своей жизни.
Однако это был разговор для другого дня.
А пока я позволяла им всем обнимать меня, прикасаться к моей голове, целовать в щеки. Я позволила им почувствовать облегчение от того, что меня не убили, и что я вернулась к ним.
Никто не задавал мне никаких вопросов; они не осмеливались. Сьерра была единственной, кто спросил меня, все ли со мной в порядке и не нужно ли мне чего-нибудь. Однако даже она не слишком любопытствовала. Она не спрашивала меня о пребывании в хижине, главным образом потому, что боялась, что это заставит меня расплакаться или доведет до психического срыва.
Сьерра заметила, что я вела себя слишком тихо, и что, вероятно, было бы лучше, если бы все оставили меня на ночь. Мои родители запротестовали, но после того, как я заговорила, впервые с тех пор, как они вошли в комнату, сказав им, что хочу побыть одна, они неохотно согласились.
Сьерра держала меня за руку и не отпускала. Она сидела на стуле рядом с моей кроватью, прислонившись к стене, и не произносила ни слова. То, что она была рядом, значило для меня очень много. Я и не осознавала, как сильно скучала по ней, и мое сердце переполнилось благодарностью при виде ее заплаканного лица.
Она вышла из палаты только тогда, когда вошел доктор с агентом. Вставая, она взглянула на меня, и все, что ей было нужно, - это одобрительный кивок с моей стороны. Поцеловав меня в макушку, она еще раз посмотрела на меня, прежде чем уйти и закрыть за собой дверь.
Когда доктор закончила говорить, она оставила нас с агентом наедине.
Некоторое время в комнате было тихо, и доктор села на тот же стул, что и Сьерра. Она придвинула его поближе к кровати и расположилась так, чтобы иметь возможность смотреть на меня. Все это время я оставалась беспристрастной, не меняя выражения лица.
— Я агент Кинг, но вы можете называть меня Адира, — сказала она. Она была очень уверенной в себе женщиной. Адира просто излучала уверенность.
— Я знаю, что поздно представляться, и приношу извинения. Как вы себя чувствуете?
Я прочистила горло, почувствовав внезапную боль.