— Спасибо.
Я одарила ее еще одной легкой улыбкой.
Я подождала, пока она скроется из виду, чтобы закрыть за собой дверь.
Я подошла к мужчине, заметив табличку с именем на маленьком столике в углу комнаты.
Льюис Андерсон.
Его значок лежал поверх каких-то предметов, которые, вероятно, принесли члены его семьи. Я не стала особо присматриваться и просто подошла к его кровати, наблюдая за ним.
Он был в сознании, но едва-едва.
Он был старше, вероятно, ему было под пятьдесят. Его волосы были почти седыми, а морщинки под глазами выдавали его возраст. Его насыщенно голубые глаза мягко смотрели на меня. Это была жалость, и до этого момента я не совсем осознавала, насколько сильно ненавижу людей, жалеющих меня.
Еще одна вещь, которой научил меня Мика.
Мне было ужасно жаль этого человека, и мне нужно было получить от него хоть какую-то информацию. Чтобы ему было удобнее, я начала поправлять его подушки, помогая ему немного сесть. Его глаза на мгновение закрылись, и он вздохнул. Я решила воспринять это как знак благодарности.
Его медицинская карта лежала рядом с кроватью, и я быстро взглянула на нее. Я не поняла и половины из того, что было написано, и не смогла разобрать почерк, но мне удалось разглядеть, что он был ранен четыре раза в живот и грудь, и все же сумел выжить.
Я отложила карту в сторону и уставилась на него.
Он был подключен к дыхательной трубке и капельнице. Льюис едва мог пошевелить руками, и они лежали прямо рядом с его телом. Мужчина был очень слаб, и было бы чудом, если бы он выжил. И от этого у меня только заболело в груди.
Он не заслужил этого. Все, что он делал, - это должным образом выполнял свою работу.
Я прижала маленькую подушку к себе и села рядом с его ногами.
Ему потребовалось много времени, прежде чем он смог снять дыхательную маску, и как только заговорил, я замерла.
— Я видел тебя. — Его голос был хриплым. Льюис едва мог выговорить эти слова. — Я знаю, что ты была с ним добровольно. Ты такая же, как и он.
Что-то внутри меня оборвалось.
Его слова эхом отдавались в моей голове, повторяясь, как заезженная пластинка. Все происходило как в замедленной съемке. Мне потребовалось мгновение, чтобы полностью осмыслить его слова, и я слегка покачала головой.
Неверие длилось не слишком долго, и я смогла быстро вывести себя из этого оцепенения.
Я взглянула на него, больше не испытывая никакого сострадания. Любые угрызения совести, которые я испытывала по отношению к нему, давно исчезли. На их место пришла внезапная вспышка гнева. Я никогда не чувствовала себя такой злой, до такой степени, что у меня дрожали руки.
Я вцепилась в подушку, пытаясь скрыть внезапно нахлынувшие на меня эмоции. Сжала губы в тонкую линию, и задумалась, какой шаг предпринять следующим.
Дыхательная маска выпала у него из рук, и он хватал ртом воздух. Мужчина боролся, и его глаза умоляли меня помочь ему. В его глазах не было ничего, кроме страха, и теперь мне нужно было принять решение.
Я встала и подошла ближе к офицеру, наклонившись, чтобы прошептать ему на ухо.
— Мертвецы не рассказывают сказки.
Я отстранилась и одарила его самой широкой, самой озорной улыбкой. Офицер расширил глаза, и слеза скатилась по щеке. Он издавал булькающие звуки, изо всех сил пытался дышать, и это было зрелище, которое я никогда не забуду.
Сразу после этого я положила подушку ему на лицо и убедилась, что у офицера не будет возможности дышать. Он пытался извиваться, протестовать, но в тот момент я была намного сильнее его. Офицер вцепился в рукав моего больничного халата, но быстро его рука просто безвольно упала рядом с его телом.
Для верности я еще на мгновение оставила подушку у него на лице, прежде чем все приборы начали издавать звуковые сигналы.
Я быстро подложила ему под голову подушку и надела дыхательную маску на лицо, но это не имело значения.
Он был мертв.
Я убила его.
А моя тайна умерла вместе с ним.
К тому времени, когда прибежали врачи и медсестры, казалось, что я пытаюсь разбудить его, чтобы помочь ему. Слезы потекли по моим щекам, и им едва удалось оторвать меня от него. Позже они признали его смерть следствием сердечного приступа.
Старик был так напуган, что в тот момент, когда я его душила, у него случился сердечный приступ и он просто, блядь, умер.