Глаза Сторм расширились от шока, удивления и ужаса. Она старалась не моргать, чтобы не провоцировать меня еще больше, но видеть, как быстро вздымается ее грудь, было провокацией само по себе.
Ужаса в ее глазах было достаточно, чтобы заставить меня закипеть от возбуждения.
Ее мягкие губы были слегка приоткрыты, и казалось, что она вот-вот заплачет.
Я мельком заметил выражение, которое отчаянно пыталось вырваться на поверхность в ее больших, как у Бэмби, глазах, но ей удалось сдержать его.
Это была потребность, голод и чистое желание.
Это желание было направлено не на меня — это было направлено на то, что я представлял в ее глазах, и это была опасность.
Она хотела перейти на темную сторону, воочию ощутить, как монстр может сломать ее, а затем привести в порядок только для того, чтобы снова разорвать на куски. Сторм хотела стать частью этой опасной игры, впервые почувствовать себя живой.
И если я в чем-то и был хорош, так это в том, как сломать человека.
Я хочу видеть, как она рыдает, умоляет меня, пока ее жизнь не станет моей, пока единственным ее желанием не будет быть моей — жить для меня, умереть за меня.
Я широко улыбнулся, и этого было достаточно, чтобы моя прекрасная леди упала в обморок.
Ее колени подогнулись, и выражение растерянности исказило ее мягкие черты. Это было то, что мне нравилось больше всего, то, как красиво она выглядела, стоя передо мной на коленях.
Скоро, малышка Бэмби, я приду за тобой.
Майк, один из охранников, просунул маленькую записку под стеклянную дверь. Отверстие было достаточно большим, чтобы в него поместился поднос с едой. Здесь нас кормили, как животных, а потом заковывали в цепи, прежде чем отвести в душ. Его записка оказалась под тарелкой, и я не смог прочитать ее, пока не оказался в ванной. По периметру этажа все было утыкано камерами.
Через час после того, как был подан ужин, дверь открылась, и ко мне подошли Майк и еще один бесполезный говнюк. Закатив глаза, я отложил книгу Сторм в сторону, встал с кровати и протянул к ним руки.
Майк бросил на меня понимающий взгляд, в то время как другой парень был занят надеванием наручников на мои лодыжки. Я подмигнул Майку, и его лицо побледнело.
Он убрал свою дубинку, как будто хотел пригрозить мне повиновением. До сих пор Майк был полезен, однако, как только я сбегу, он пострадает первым. Это было бы просто следствием его действий. Он знал, что лучше не раздражать меня.
Они ждали снаружи, пока я принимал душ. Я был один, так как они не могли рисковать, что посреди ночи вспыхнет драка, поэтому я мог спокойно вытащить маленький листок бумаги, который хранил в носке.
12.
3.
Это было все, что на нем было написано — ну, напечатано. Майк не мог рисковать тем, что кто-то найдет эту бумажку и поймет, что это его почерк. Он не хотел быть сообщником, а после сегодняшнего вечера я не хотел, чтобы меня с кем-либо связывали.
Раз в год происходил сброс напряжения. Все здание останется без электричества ровно на пятнадцать минут. Я упустил эту возможность в прошлом году, и теперь, когда я встретил кого-то столь же интересного, как Сторм, я был вне себя от счастья.
Свет уже был выключен, так что у других заключенных не было возможности узнать, что электричество отключится полностью. Охранники все еще были бы там, слоняясь поблизости, но Майк устроил бы переполох на втором этаже, достаточный для того, чтобы я успел ускользнуть. Означенное время приходилось на полночь. Майк трижды постучал бы своей дубинкой по полу, это был знак.
После этого все зависело от удачи.
Я вздремнул днем, чтобы собраться с силами, так как планировалось немного наследить здесь, даже пустить кровь.
К счастью для меня, я овладел искусством убивать людей голыми руками.
Я лежал в своей постели с закрытыми глазами и терпеливо ждал.
Буря полностью захлестнула мой мозг.
Я не мог перестать думать о ней. Как бы она пахла, как бы звучал ее голос, сколько тьмы она действительно хотела бы испытать. Я бы разрушил все границы, которые были у Сторм, пока она не стала бы тем человеком, которым ей суждено было стать. Пока бы она не стала моей.