С приемом в институт дела осложнились. Не было средств. Н. Рубакин оказался прав, благотворитель на просьбу Завалишина не ответил. Теперь вся надежда — на самообразование.
Да и время наступило тревожное. 1914 год принес кровопролитную, тяжелую войну. Завалишин успевает в первую половину этого грозного года закончить пьесу «Крючки». В ноябре 1915 года ему удается ее напечатать в одной из московских типографий. Помогли товарищи по учебе в народном университете имени А. Л. Шанявского.
В этой пьесе повторены коллизии рассказа «Городничий XX века». Действуют те же персонажи, но только показаны они ярче, более типизированы, отточены характеры.
Автограф.
Титульный лист пьесы
Связь с Н. А. Рубакиным обрывается. И только перед уходом на фронт гражданской войны Завалишин посылает в Швейцарию бандероль с первой книжкой, с благоговейным посвящением учителю.
Годы гражданской войны позади. А. Завалишин в Челябинске. Он работает ответственным секретарем городской газеты «Советская правда». На подмостках Народного дома ставятся «Крючки». Как прошел спектакль, сказать трудно. Городская газета отозвалась на премьеру короткой информационной заметкой.
Из Челябинска А. Завалишина отзывают на работу в редакцию газеты «Беднота». Началась новая полоса в жизни нашего писателя-земляка. В 1928 году у него выходит в московском издательстве «Недра» сборник «Пепел».
На последнее письмо, посланное из Оренбурга весной 1918 года, Н. А. Рубакин не ответил, но А. Завалишин не теряет надежды на восстановление связей с наставником и посылает ему свою книгу с проникновенной надписью:
«Гуманнейшему руководителю русской молодежи в мрачные годы самоправия, дорогому моему учителю Николаю Александровичу Рубакину, чье человеческое отношение ко мне возбудило рост лучших сторон моей личности. Книга эта — плод посланного Вами в 1913 году творческого зерна и свидетельство того, что Ваши труды и воспитательное попечение о вышедших из низов не пропали даром».
Бандероль была послана А. Завалишиным в Швейцарию 15 марта 1928 года.
Н. А. Рубакин отвечает:
«Лозанна, 7/V—1928.
Дорогой Александр Иванович,
Ваш «Пепел» получил еще в конце марта, но не хотел писать Вам до тех пор, пока не удалось прочитать Вашу книжку. Большое спасибо и за нее, и за добрую память, и за подпись на первой странице, такую трогательно-душевную. Я искренне рад, что много-много лет тому назад учуял по той Вашей рукописи, какую Вы тогда прислали мне на просмотр, что в Вас несомненно имеется искорка, которая, в конечном счете, и сделает из Вас писателя. Много удовольствия доставило мне чтение Вашей книжки. Читая некоторые Ваши рассказы-сценки, я покатывался со смеху. Нельзя не видеть, что Вы накопили огромный материал житейский и черпали его прямо из жизни. Но эта жизнь, в сущности, ужасна, по Вашим описаниям! Это вроде как ад кромешный, своего рода вихрь невежества, грубости, озверения, всяких сортов ненависти. Неужели Вы видели в Вашей жизни только отрицательные явления и отрицательные типы? И неужели в широкой трудовой массе отсутствуют сознательные и искренние строители того светлого будущего на началах обобществленного труда и международного братства, о которых я и мечтал и писал и пишу весь мой век до сих пор? Больно поразил меня Ваш первый рассказ. Я понимаю коммунизм, настоящий коммунизм не как месть («око за око»), а как сублимацию и своих и чужих инстинктов. Разумеется, Вы вполне правильно изобразили белых, но Вы укололи бы их гораздо больнее, если бы показали, что борцы за интересы трудящихся по существу стоят выше. Впрочем, и этот Ваш рассказ написан очень хорошо, но он не в Вашем жанре. Вот из других Ваших рассказов так и пышет жизнью.
А язык Ваш — просто прелесть: таких словечек, какие Вы где-то подслушали, и не придумаешь.
Искренне желаю Вам все большего и большего успеха в Вашей литературной работе. Я уверен, что Вы продвинетесь далеко.
Ваши письма ко мне, полученные более 10 лет тому назад, у меня хранятся в полном порядке. И Ваш первый печатный опыт тоже.
А известно ли Вам, что здешние русские газеты частенько перепечатывают Ваши рассказы? Так, напр. в «Руле» были напечатаны в этом году расск. «Расписались» и «Семейная радость».
Всего Вам доброго. Пишите.