СЕКРЕТАРЬ.
20, 20..,
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Уж Вы, пожалуйста, мне это все карандашиком пояснее выставляйте... никак не разберешь[32] (подписывает, Алексей Александрович толкает ногой Семена Ивановича).
СЕМЕН ИВАНОВИЧ.
(продолжая писать).
А что, Александр Матвеевич, не нужно ли ее превосходительству палату представить? Прежде у нас так водилось.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Я уж думал, да губернатор говорит, что теперь это, мол, не принято. Ну, а я все-таки себе на уме, познакомился-таки с ней по-своему!
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
Позвольте спросить, это интересно.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Да вот как... как на днях было молебствие в соборе, по случаю приращения-то к царской фамилии, так я из собора-то и заехал к губернатору, как был, в мундире... Так, знаете, заехал, будто бы для того, чтоб о театре доложить... Навязал ведь он мне на шею и театр, по хозяйственной части: хлопот, я вам скажу, немало... Тут, Петр Ильич, что, по делу мещанки Наливкиной? что поставить, плетьми или розгами?
СЕКРЕТАРЬ.
Плетьми 30 ударами.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Ну, плетьми, так плетьми! (подписывает).
СЕМЕН ИВАНОВИЧ.
Это значит почти втрое. Мне намеднись экзекутор в губернском правлении новые плети показывал... трехвостные!..
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Так оно выходит 30 на серебро, ха, ха, ха! (все смеются).
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
Жаль, немножко не выходит, меньше немножко, а то почти так!., ха, ха!
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
(подписывая).
Да, так вот, сижу я у губернатора и говорю: что, ее превосходительство, чай, очень с дороги устать изволили?.. А он: нет, говорит, ничего, пойдемте, я Вас ей представлю. А я-то, понимаете, так это нарочно и подвел: весь в форме, знаете, штаны-то белые суконные, с лампасами!.. Ведь, думаю, скажут ей — председатель уголовной палаты, она и не поймет сразу, подумает — все равно, что уездный суд... А как белые-то, белые увидит, так и сообразит, что место-то генеральское!
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
Да она, может быть, и не заметила...
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
(машет рукой).
Заметила, заметила!... глаза у нее такие быстрые, так разом человека с ног до головы и оглядит. Да как и не заметить!.. У меня ноги не спички какие-нибудь, не Семен Ивановичевым чета, хе, хе, хе!
СЕМЕН ИВАНОВИЧ.
На высоких-то ногах штаны виднее, Алексей Матвеевич, у меня даром что худы, да зато длинны, хе, хе! (вытягивает ногу; Александр Матвеевич вытягивает свою, Алексей Александрович также окидывает глазами свои ноги).
Те же и вахмистр.
ВАХМИСТР.
Ваше высокородие! Конвойные солдаты спрашивают: арестантам дожидаться прикажете или отпустить изволите?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Дожидаться, разумеется, дожидаться. (Вахмистр уходит).
Те же без вахмистра.
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
Ну, что губернаторша, любезна была с Вами?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Очень, очень любезна! Я говорю: как Вам, Ваше превосходительство, наш город нравится? Очень, говорит, нравится.
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
Столичная учтивость, не больше! Может быть, про себя-то она другое говорит. Впрочем, я ее вовсе не знаю.
СЕМЕН ИВАНОВИЧ.
Ну, вот нынче познакомитесь, у Варвары Петровны... Александр Матвеевич, Вы бы молодого-то человека губернаторше представили... он ей и для балов-то пригодится...
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
И прекрасно! Непременно представлю...
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
Она, может быть, совсем этого не хочет. Зачем навязываться!
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Вот еще какой гордый! Ведь она все-таки губернаторша! не ей Вас отыскивать…
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
Да, может быть, ей это будет неприятно?.. Впрочем, я не прочь... (после некоторого молчания). Так мы вместе к Варваре Петровне и поедем?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
И прекрасно; я и лошадей-то домой не отпускал.
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
(смотря на часы).
Если уж так, ведь скоро надо будет и собираться.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Нет, еще рано!.. Ну, Петр Ильич, возьмите Ваши приговоры, я их все подписал (секретарь подходит к столу и собирает подписанные бумаги. Алексей Александрович встает и начинает ходить по комнате, напевая про себя вполголоса: тпра, тпра, тпра, тпру!).
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Да, совсем из головы вон! Просила меня Аделаида Никифоровна о какой-то бабе ее, судимой...
СЕКРЕТАРЬ.
За покушение на самоубийство.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Да, просит помиловать.
СЕМЕН ИВАНОВИЧ.
32
Необходимо знать, что число ударов, лет содержания и пр<очее> выставлялось в приговорах рукою председателя.