Дезмонд и сам не знал, как её понимать теперь, спустя восемь сотен лет. И всё же при воспоминаниях о тех недолгих неделях, проведённых на Земле, его сердце замирало и грудь сжимало тоской.
Он знал, что это время не вернуть и не повторить. Знал, что оно было обманом, построенным на том, что ранее они не знали друг друга в лицо.
И всё же после этой встречи он уже не мог называть Искандера врагом. «Иарлэйт…» — снова повторил он имя, которое здесь, в Ордене, не знал никто кроме него.
Искандер стал легендой. Легендой о бескомпромиссном фанатизме и Свете, который способен выжечь любую тьму. Искандер стал символом того, какую опасность может представлять их главный враг в новом мире, родившемся из руин Тысячеликой Империи — Орден Звёздного Света. Эц-Ин.
Однако те, кто поминали имя Искандера, Снежного Вихря Среди Звёзд, ничего не знали ни о нём самом, ни об Ордене Звёзд, который остался после него.
Дезмонду было смешно слушать их речи. Он не сомневался в том, что в этом новом Ордене нет никого, кто смог бы ему противостоять. Этот единственный прозябал на отсталой планете и напрочь отказывался её покидать.
— Если ты опасаешься, что мы друг друга убьём — то напрасно, — глухо произнёс он. — То, что между нами случилось — случилось уже давно.
Аэций продолжал испытующе смотреть на него.
— Сколько я тебя знаю, — сказал он. — Тебя никогда не останавливало то, что кто-то был твоим врагом тысячу лет назад. Многие вещи ты помнишь как вчера.
— И всё же — не в этот раз, — как мог спокойно ответил Дезмонд, хотя при мысли о грядущей встрече, пальцы сводило судорогой.
— Ты волнуешься, — этот маленький жест не мог ускользнуть от внимания учителя.
Дезмонд сделал глубокий вдох и заставил себя разжать пальцы.
— Не о нём.
Аэций мог не знать, что произошло на Гее семь сотен лет назад. Но своего первого ученика он всё-таки знал достаточно хорошо. Видел насквозь.
Некоторое время он молчал, продолжая ещё более пристально вглядываться в нахмуренное лицо. Несмотря на то, что каждому из них насчитывалось уже больше тысячи лет, и столько лет пролегло между датами их появления в этом мире, оба выглядели почти что ровесниками. Дезмонду одинаковым успехом можно было дать и двадцать семь, и тридцать шесть. Также и сам Аэций за все прошедшие годы ничуть не изменился лицом. Одна единственная седая прядь у виска выдавала то, что ему давно уже не двадцать, и не тридцать лет, хотя если бы не обстоятельства, в которых он провёл значительную часть своей жизни, не было бы и этого призрачного следа.
Подумав об этом, Галактион невольно коснулся пряди рукой и тут же вспомнил о той, второй опасности, которая заставила его завязать этот разговор.
— Искандер, очевидно, обосновался на Гее потому, что после битвы у Фаэны она оказалась ближайшей обитаемой планетой. Но верно также и то, что битва у Фаэны неспроста произошла именно в этом месте. Там, на Гее, — он коснулся пальцами столешницы, покрытой прозрачным материалом наподобие стекла, и тут же в воздухе замерцала звёздная карта, на которой отчётливо выделялась интересовавшая обоих планета. — Могли остаться следы последней колонии Астрея. Не мне тебе говорить, что может случиться, если технологии империи попадут в плохие руки.
— Слишком много линий сходится на этой планете… — мрачно произнёс Дезмонд.
— Поэтому нам и придётся выйти из тени и установить контакт с некоторыми представителями правительств Геи. Однако, несмотря на то, что Гея уже прошла через стадию первого контакта, пока мне кажется преждевременным заявлять о себе.
Дезмонд понимающе кивнул.
— Наш связной выведет тебя на человека, который может знать об остатках этой колонии больше других. В остальном решай по ситуации.
— Ты хочешь, чтобы я вывез оттуда артефакты? До сих пор ты ничего об этом не говорил.
— Не говорил, — подтвердил Аэций, и по лицу его промелькнула тень. — Для начала выясни, что именно там осталось. Потом свяжись со мной. Деталей не должен знать никто… Было бы хорошо, если бы их не знали даже Ричард и Инга. Это дело… носит личный характер. Понимаешь меня?
Дезмонд кивнул, хотя и не понимал. За всё время его знакомства с Аэцием, у того никогда не было по-настоящему личных тайн. Была лишь одна тема, о которой он предпочитал не говорить — это события двухтысячелетней давности, предшествующие тому, когда он оказался в изгнании. И всё же даже об этом времени нельзя было сказать, что Галактион что-то скрывал.
— Хорошо… я свяжусь лично с тобой, — подтвердил он и встал. — Если это всё, то я вылетаю прямо сейчас.
========== 2 ==========
Звуки пианино мягко порхали в разогретом воздухе зала. Девушки за барной стойкой делали вид, что потягивают мартини и то и дело окидывали хищными взглядами зал.
Тот, кого некогда звали «Искандер» чувствовал эти взгляды кожей — он насчитал уже двадцать прицельных выстрелов себе в основание шеи. В который раз он посмотрел на часы, раздумывая, сколько ему осталось жить — он сам подошёл бы к одинокому клиенту на их месте давным-давно.
Искандер никогда не удивлялся тому вниманию, которое привлекал. В отдельные периоды своей жизни он искренне старался быть незаметным, но давно уже понял, что привлекает этим ещё больше внимания. Капюшоны давно уже выходили за рамки приличий, а чёрные очки, на вкус Искандера, выглядели слишком претенциозно. Он не любил стричь волосы, потому что давно устал играть в игрушки с человеческой модой, и потому длинные мягкие пряди, несвойственного человеческой расе платинового цвета, падали ему на плечи невесомыми волнами. Бледно-голубые глаза сосредоточили внимание на сигарете, но, видимо, этим вызывали у местных девушек ещё большее недовольство, чем если бы он смотрел прямиком на них. Тонкие длинные пальцы покручивали чашку кофе. Искандер не любил костюмы, но в этот вечер на нём всё-таки был пиджак — серебристого цвета, потому что он никогда не носил чёрное.
Времени было десять. Минутная стрелка с тихим щелчком заняла своё место.
Искандер поднёс к губам чашечку кофе и поморщился — это была уже третья за вечер, потому что просто сидеть и курить ему не позволяла совесть.
Кофе был горьким. Искандер никогда его не любил и пил обычно только для того, чтобы не уснуть. Но спать хотелось всё время и приходилось пить.
Нолан обещал приехать к восьми.
Не то чтобы Искандер был сильно удивлён опозданием — за последний месяц это была четвёртая встреча, которую Нолан срывал.
Искандер не понимал, что за необходимость может быть в том, чтобы сидеть в лаборатории допоздна — по его скромному мнению эксперимент вполне можно было провести утром при свете дня.
Искандер был уверен, что не понимают этого и лаборанты, которых Нолан ежедневно задерживал до полуночи, но лаборантов было не очень жаль — всё-таки свою судьбу они выбрали сами.
Искандер такой судьбы не выбирал. Первым и непременным условием его отношений с Ноланом было то, что работа последнего не будет напрягать его лично. Не будет срывать его планы и заставлять его торчать в сомнительных барах в одиночестве. Решил поработать — позвони.
Произнеся про себя последнюю фразу, Искандер взял в руки телефон и набрал знакомый номер — конечно же, абонент был недоступен.
Искандер знал, что в подземных лабораториях сигнал глохнет, но это не объясняло того, почему телефон Нолана находится там через два часа после начала их встречи.
— Встречи… — пробормотал Искандер про себя и равнодушным взглядом проследил за длинноногой брюнеткой, снявшейся с насеста и двинувшейся к нему.
— Валерия, — сообщила она, накрывая длинными пальцами с острыми красными ногтями его руку.
Искандер промолчал.
— Здесь не занято? — уточнила она, приближаясь к стулу напротив.
Искандер подумал про себя, что если здесь не станет занято через минуту, то станет уже абсолютно свободно, и, будто какие-то высшие силы услышали его — на плечо легла тёплая мягкая ладонь.