С помощью писем Йони мы следим не только эе внешними событиями, но и за его внутренней жизнью. Вместе с ним, еще подростком, мы бьемся над смыслом жизни и смерти, разделяем чувства и переживания Йони-солдата и офицера в парашютных войсках Армии обороны Израиля, мы сопровождаем его в Шестидневной войне и постигаем а процессе чтения, какой тяжелый осадок оставила а нем эта война; мы сочувствуем его тоске о прошлом и глубокой любви к встреченным им в жизни женщи- нам; мы проходим с ним вместе разные периоды службы в ар* мии – через испытанные им трудности и достигнутые успехи. В результате перед нами предстает личность Йони. "В результате" – потому что и тот, кто был близок Йони близостью брата и друга, не всегда до конца его понимал и не всегда проникал в глубь его души. Только прочтя все эти письма и прочтя их в той последовательности, как они помещены здесь, мы сможем понять тайну души Йони.
Из асах черт личности йони, которые обнаруживаются в его письмах« больше всего выделяется и возвышается над прочими одна черта. Речь идет о чистоте души йони, о его честности. Имеем в виду не только ту честность, которая заставляет человека следовать определенным правилам по отношению к ближнему. Мы имеем здесь в виду также – и главным образом – ту честность, которая определяет отношения человека с самим собой. Потому что йони всегда был сам с собой честен, и честность эта определяла на только его поведение, но также и его стремления, и весь ход его жизни и ее цели. Честность йони вытекала не из простоты – не из упрощенного восприятия явлений или проблем, не из одностороннего взгляда на вещи или из слепой доверчивости. Она явилась результатом преодоления всех '’pro” и *contra”, которые ставил перед ним его разум, преодоления влекущих в резные стороны сил, воздействующих на него посредством чувств. Честность его была результатом самого тщательного взвешивания, результатом обдуманных и выверенных в свете фактов решений. Она вытекала также из душеэной потребности, от которой он не мог отказаться – потребности в полном соответствии между мыслью и делом. Любое нарушение этого соответствия, на котором основываюсь вся его деятельность, и любая опасность, грозящая этому соответствию, были для йони невыносимы. В этом, в сущности, причина каждого из случавшихся с ним кризисов.
В жизни йони было несколько кризисов, но никогда неукло иялся он от того главного принципа, который вполне соответствовал его натуре. Потому что йони, в отличие от большинства из нас, совершенно не в состоянии был проповедовать какую-нибудь идею и не жить в соответствии с ней. И если он в определенную идею – общечеловеческую или национальную – глубоко верил, то эта вера сопровождалась абсолютной преданностью этой идее. И если чувствовал, что есть у него идеал, то должен был всеми силами действовать для достижения этого идеела, даже если приходилось ради этого претерпеть неудобства, подвергнуть опасности свою семейную жизнь или даже пожертвоветь жизнью.
В семнадцать лет йони писал: "Я должен чувствовать, что не только в чес смерти смогу дать отчет о прожитой жизни, но что в любую минуту могу сказать самому себе: "сделано то-то и то-то". Это не значит, что каждую минуту – когда в раскаленной пустыне пил воду из фляги или читал книгу у себя дома – йони давал отчет о своих поступках. Но никогда он не позволял себе уклониться в сторону. Он постоянно проверял, правильным ли он идет путем, действует ли для реализации своей жизненной цели, а цель эта бь^ла, как ясно видно из его писем – обеспечить существование еврейского народа в аго страна
Йони принял решение идти этим путем не сгоряча. Решение явилось результатом размышлений, в основе которых было глубокое чувство, толкнувшее его на этот путь. Он еще бродил а потемках, когда в 17 лет писал приятельнице в Израиль: "Человек не вечен, и потому должен использовать как можно полнее отпущенный ему срок, постараться исчерпать жизнь до дна. Как ее исчерпать, не могу тебе сказать. Если бы я знал это, то половина загадки жизни была бы решена". Но выбор цели жизни занимал его все время. Это были не просто размышления о сущности жизни, свойственные молодости и исчезающие вместе с ней. Чтобы это стало ясно, достаточно напомнить замечание, сделанное вскользь почти через 13 лет: "Мы движемся с безумной скоростью во времени, и нам кажется, что время от нас бежит. Занимает меня мера времени в его отношении к жизненной цели".