Кембридж, 3 ноября 1923 г.
Дорогая Мама!
Я давно не получал от вас писем, и это всегда меня огорчает. За это время у меня была острая тоска. Как мне тут недостает людей и общественной жизни! Чувствуешь себя одиноким. Англичане хороший народ, но я для них чужой, н они для меня чужие. Я перелетная птица, которая прилетела сюда на некоторое время, а потом улетит. И нет у меня гнезда.
И эта комната, в которой я живу— маленькая, заваленная книгами и бумагами, так что негде походить, когда думаешь, как я привык. Мне она противна, противны обои на стене, такие, которыми мы обыкновенно оклеиваем стены в передней... Портрет Эдуарда VII с растопыренными ногами и королева Александра{47} с длинным шлейфом мне еще больше портят настроение. Я скучаю по нашей гостиной, по картинам.
Вот я тут 2 1/2 года. В научной жизни окреп и развился, но что я получил для души? Мне некуда пойти в семью, поболтать, поострить (семейная наша слабость). И языка я не знаю. Люди тут чопорные. Весь интерес в спорте и погоде. Разговор скучный, не откровенный и замкнутый. Все как будто боятся сказать что-либо непозволенное или глупое и потому предпочитают ничего не говорить. Надо бы заняться языком, да времени нету. Не чувствую я себя тут хорошо.
Я сыт, хорошо одет, но скучно, мама, очень скучно. Но что поделаешь! Я имею полную возможность тут работать. А в наши дни надо чем-нибудь стать и что-нибудь знать. И эта работа, которой я отдаюсь, меня увлекает и дает счастье. Но характер мой испортится, если я буду долго в таких условиях. Но если я приеду домой, то это будет равносильно концу моей работы или, вернее, почти концу, так как мне пришлось бы много преподавать, чтобы зарабатывать. И условия для работы такие, что при той же затрате времени и сил получаешь меньше результатов. Буду ли я себя чувствовать лучше? Пожалуй, нет. Ибо все же работа моя — это центр жизни, а все остальное — оно необходимо до известной степени, но все же еще пару лет можно потерпеть. Но, дорогая моя, пиши мне чаще! Почему Ольга Конрадовна не пишет? Давно я не получал от нее писем Ты не знаешь, как мне нужны ваши письма...
Кембридж, 15 ноября 1923 г.
Дорогая Мама!
Я очень рад, что присланные фунты оказались вам кстати.
-У меня за это время продвинулась работа довольно значительно вперед, и виден уже конец.
Ты недовольна моим коротким письмом, но, дорогая моя старуха, тебе трудно угодить. Ты мне пишешь, чтобы я писал хоть короткие письма, но, чтобы писал регулярно. Я и постарался это исполнить, но теперь требования повышаются. Тут в Лондоне продают твою книгу «Живая вода»{48} и мне подарили один экземпляр. Я почитываю сказки на сон грядущий и тебя вспоминаю. И горжусь, что мать моя писательница.
Мне очень приятно, что вы сошлись с Т. А Эренфест. Жду с нетерпением, когда она мне расскажет про ваше житье-бытье. В конце ноября собираюсь съездить в Манчестер, наполовину по делу.
Погода тут мерзкая. Зима, но не настоящая хорошая зима, а — осень. Дождь, ветер, туманы, пронизывающий холод. Ты опять. боюсь, не будешь довольна моим письмом, но, дорогая моя, что поделаешь! Вот не пишется, да и только. Ну, крепко тебя целую, так крепко чтобы скомпенсировать сухое письмо...
Кембридж, 25 ноября 1923 г.
Дорогая Мама!
Все это время страшно много работаю. Во-первых, опыты здорово продвинулись вперед. Во-вторых, у меня два доклада, один — 27 ноября, другой — 12 декабря. Надо начать писать свои работы, это очень длинное и скучное дело. Н тому же [еще] маленький теоретический подсчет, который мы собираемся опубликовать с одним физиком здесь.
За работой я забываю о том. что творится на земном шаре. В перерыве между работой почитываю твои рассказики в «Живой воде», хотя они и написаны для несколько более молодых людей, чем я, но [они] меня забавят, так как подбор очень мил.
Сегодня с неким господином Фейгальсоном, заведующим объединенным аккумуляторным заводом, который приезжал ко мне в Кембридж, послал тебе флакон «Пармской фиалки», который уже давно лежит у меня, будучи привезен для тебя из Парижа. Он обещал занести тебе его.
Кембридж, 18 декабря 1923 г.
Дорогая Мама!
Послезавтра покидаю Кембридж на каникулы. Поеду сперва в Лондон и потом. может быть, на континент. Хочу повидать Т. А. Эренфест и порасспросить ее о вашем житье-бытье.