И наконец, первого и последнего становится почти поровну: последняя любовь, первый приступ радикулита, последняя зарплата, первая пенсия, пеpвое пpедынфаpктное состояние, как пеpвый звонок, первая покупка валидола, первый сердечный приступ, первая капельница, последний инфаркт, последний путь, последнее слово, последний поцелуй, первый червяк…
Как перспективка, Серкидон? Не вдохновила? Вы даже немного расстроились. Это Вы – молодой человек, а мне-то каково? Я вообще за то, чтобы вся эта карусель крутилась в обратную сторону.
Человек рождается дряхлым старичком, потихонечку крепнет, становясь бодрым пенсионером, затем вступает в чудесный зрелый возраст, когда всё знает и всё может, потом – буйная молодость, неистовая юность, смутное отрочество, счастливое детство, беспомощное младенчество, а в конце отживший человек превращается в сперматозоид и высыхает на солнышке. Ни печалей, ни хлопот, ни ритуальных услуг…
Каково же было моё удивление, когда я узнал, что «В прошлом веке неким Фетом // Был я жутко обокраден»54. Прочёл у искромётного остроумца Вуди Аллена55:
«Свою следующую жизнь я бы хотел прожить в обратном направлении. Начать со смерти – сразу одной проблемой меньше. Очнуться в доме престарелых, с каждым днём чувствуя себя всё лучше и лучше. Потом тебя выгоняют, потому что ты слишком здоров. Какое-то время ты на пенсии, потом начинаешь работать и в первый же день тебя чествуют и дарят именные часы. Ты работаешь лет 40, пока не молодеешь до того, чтобы начать наслаждаться бездельем: вечеринками, сексом и бухлом. Это готовит тебя к старшим классам школы, потом младшим, потом ты становишься ребёнком и проводишь дни в играх, ни о чём не заботясь до самого рождения. Потом ты проводишь 9 месяцев расслабляясь в роскошном санатории с центральным отоплением и едой поставляемой в номер, становящийся с каждым днём всё просторнее и просторнее. Потом «Оп-ля!» – и в финале ты превращаешься в оргазм!»
Пойдём дальше. Ещё один сатирик – Семён Альтов56. Его градация возрастов. Первый возраст. Всю ночь пьёшь, куришь, чёрт-те чем с молодыми девушками занимаешься, а наутро по тебе этого не видно. Второй возраст. Всю ночь пьёшь, куришь, с молодыми девушками чёрт-те чем занимаешься, но наутро по тебе это заметно. Третий возраст. Всю ночь спишь, тихо, мирно свернувшись калачиком, но утром встаёшь таким, как будто всю ночь пил, курил и с молодыми девушками чёрт-те чем занимался…
У меня с Семёном хорошие отношения, но разделяет нас могучее ОДНО: Сёма – заядлый собачник, а я (из-за Лёвы) получается, что кошатник. Это очень разные люди.
Но вернёмся к иным мудрёностям. Слава мудреца! Слово мудрецам:
«Как мал промежуток между временем, когда человек ещё слишком молод и когда он уже слишком стар», – сказал Шарль Луи де Монтескьё57.
«Как мал промежуток между временем, когда организм прощает всё и когда он уже не прощает ничего», – скажу Вам я, вслед за Семёном Теодоровичем.
А значит… Значит, есть в нашей мужской жизни, Серкидон, минута трудная, когда нужно остановиться, подобно витязю спешиться у судьбоносного камня, сложить на землю копьё и сказать: «Прощай, молодечество! Здравствуй, старость!»
Что можно сказать об этой возрастной категории? Она такова, что не только видится, но и слышится – каждое движение сопровождается звуком. А если попытаться от одного возраста к другому перейти плавно, то послушаем Андре Моруа:
«Переход от молодости к старости происходит так медленно, что тот, с кем это происходит, едва ли его замечает. Когда осень сменяет лето, то эти превращения настолько постепенны, что их невозможно уловить. Однако в некоторых случаях осень «атакует» внезапно. До поры она скрывается за слегка «обесцвеченными» листьями деревьев, но однажды ноябрьским утром ветер вдруг срывает золотую маску, и за ней обнаруживается изможденный скелет зимы. Листья, которые мы считали живыми, были, оказывается, мертвы и еле держались за ветки…»
А теперь, Серкидон, медленно идём на кухню, где, невысоко приподняв стакан кефира, ещё раз скажем: «Здравствуй, старость!»
Старость – это пора, которая надвигается на меня, но в трепет это надвижение меня не приводит. Дабы объяснить своё бесстрашие, прибегну вновь к интеллектуальной мощи Шопенгауэра:
«Почти у всех людей характер приноровлен какому-либо одному возрасту, и в этом возрасте выделяется особенно благоприятно. Иные бывают милыми юношами, позже эта черта исчезает; другие сильны и деятельны в зрелом возрасте. Но старость отнимает у них эти достоинства; третьи – наиболее привлекательны именно в старости, когда они благодаря опыту и большей уравновешенности становятся мягче; последнее чаще бывает с французами…»
54
Неточная цитата. У Губермана:
Я пришёл к тебе с приветом,
Я прочёл твои тетради:
В прошлом веке неким Фетом
Был ты жутко обокраден.
57
Шарль-Луи де Секонда, барон Ля Брэд и де Монтескьё (1689 – 1755), французский писатель, философ, правовед.