Всё равно, и бумажки, и косточки после окончания трапезы были разбросаны под местом Крылова на полу в изобилии. Что поделать – стихия!..
Для затравки съедались три тарелки ухи и гора расстегаев. Этой горы Ивану Андреевичу не хватало, и подносили большое блюдо, на котором держали запас. На второе – огромные говяжьи котлеты, едва умещавшиеся на тарелке. Крылов съедал одну, вторую, практически сразу, а подумав, тянулся за третьей. Тут приносили громадную жареную индейку, на неё знатный едок накидывался, приговаривая: «Жар-птица! У самых уст любезный хруст. Ну и поджарено! Точно кожицу отдельно и индейку отдельно жарили. Искусники! Искусники!» В качестве отдыха глотал Иван Андреевич антоновские яблоки, нежинские огурчики и прочие мочения. Выносили свежеприготовленный страсбургский паштет, дело рук знаменитого повара из Английского клуба. Крылов с изумлённым лицом обращался к хозяину: «Друг милый и давнишний, зачем предательство это? Ведь узнаю Федосеича221 руку! Как было по дружбе не предупредить! А теперь что? Все места заняты!» – «Найдётся местечко!» – утешал хозяин. «Место-то найдётся, но какое? Первые ряды все заняты, партер весь, бельэтаж и все ярусы тоже. Один раёк остался. Федосеича – и в раёк! Ведь грешно!» –
«Ничего, помаленьку в партер снизойдёт!» – посмеивался хозяин. «Разве что так», – соглашался Крылов и накладывал себе тарелку с горой. Паштетом дело не кончалось, далее шли – сладкое, квас…»222
Из-за стола Иван Андреевич выходил не по Бутейко (чуточку голодным), а по-крыловски, выкатывался, объевшись (чтоб не сказать сильней) до последней степени. Усаживался в дальнее кресло, часа два сидел недвижно.
Скажу в оправдание баснописца. Иван Андреевич был истинным гурманом и потчевали его, обратите внимание, не так, как Вас в студенческих столовках. В описанный период жизни Иван Андреевич жил, чтобы есть. Он отшумел, «всё что мог, совершил»223 и «духовно почил»224. Чужды были ему слова Державина225: «Жить так, чтоб дух пылал». Отпылал Иван Андреевич…
А теперь от полной пищевой распущенности качнёмся в другое крайнее положение маятника. Рассмотрим, как питаются люди, для которых нормой является суперпозиция духа над всеми другими объектами.
Ярый поборник именно такого образа жизни человека был уже нам знакомый К. П. Бутейко. Константин Павлович считал, что количество съеденного за один приём не должно превышать по своему объёму полулитра. Удивительно, но отдельные наши соотечественники пришли к этому, не опираясь на научные труды академика. «Пол–литру» залпом заглотил, рукавом занюхал и – готов.
Людям же, употребляющим менее весёлую пищу, в том числе и Вам, Серкидон, будет полезно узнать рекомендации Бутейко:
– Находись в состоянии между голодом и полуголодом, не наедайся досыта.
– Вставай из-за стола более голодным, чем сел за него, так как аппетит приходит во время еды.
– Не переедай, так как наш организм способен переработать и усвоить определённое количество пищи.
– Человека питает не то, что он съел, а то, что усвоил. Самая лучшая еда та, которая не съедена».
Эти слова самоотверженного иноходца науки запомните. Они – стрелы, направленные в Ваше будущее…
Сеpкидон! Скоро человек научится пополнять запасы энергии без посредничества еды. Непосредственно от солнца, воздуха и воды. Выйдет ранним утречком на природу, посмотрит особым взглядом на восходящее солнце, сделает несколько задерживающих энергию вздохов, выпьет полстакана талой воды, и всё. На сегодня поел.
«А куда же, – спросите Вы, – денется желудочно-кишечный тракт, столь трепетно воспетый диетологами?» А куда делся хвост наших предков? Признайтесь, Серкидон, Вам его очень не хватает?
Жму Вам не хвост и не хобот, а человеческую руку, которой отныне Вы будете брать только качественные продукты питания.
Закончили с этой темой. До следующего письма.
-34-
Пpиветствую Вас, Сеpкидон!
Пытаясь найти системность в письмах, мною уже отправленных, вот что я обнаружил. Они написаны по мере появления человека на свет. Вспомним, как появляется младенец – темечком вперёд. Знаменитый бард хрипел: «Застучали мне мысли по темечку…»226
225
Державин Гавриил Романович (1743 – 1816), русский поэт, общественный и государственный деятель. Поддержал Пушкина на выпускном экзамене в Лицее, о чём у Александра Сергеевича читаем в «Евгении Онегине»: «Старик Державин нас заметил // И, в гроб сходя, благословил».