' 77
Париж, понедельник, сентябрь 184(3"),
В прошлый раз мы расстались, в равной мере недовольные друг другом. И оба были неправы, ибо винить надобно лишь силу обстоятельств. Лучше было бы нам подольше не видеться. Совершенно очевидно, что мы не можем теперь находиться вместе без того, чтобы не поссориться самым чудовищным образом. Оба мы хотим невозможного; Вы желаете, чтобы я превратился в статую, я же, напротив, хочу, чтобы Вы не были ею. И всякое новое доказательство недостижимости желаемого,— в чем, положа руку на сердце, оба мы никогда не сомневались,— тягостно кш для того, так и для другого. Я, со своей стороны, раскаиваюсь во всем том зле, какое невольно причинил Вам. Слишком часто я поддаюсь нелепым вспышкам гнева. Это все равно, что возмущаться холодностью льда.
Надеюсь, теперь Вы извините меня; во мне не осталось уже ни капли ярости — одна неодолимая тоска. Мне не было бы так тяжело, когда бы мы расстались иначе. Прощайте, ибо друзьями мы можем быть только на расстоянии. Возможно, состарившись, мы с радостью встретимся вновь. А Вы тем временем в горе и в счастии вспоминайте обо 'мне. Я прошу Вас об этом уж не знаю сколько лет. С тех пор ещеу когда мы вовсе и не собирались ссориться.
Еще раз прощайте, покуда у меня еще достает мужества.
78
Парижг сентябрь 1843.
Письма паши разминулись. Надеюсь, Вы поймете, что взрыв гнева, в котором- я горько раскаиваюсь, вызван был не тем, о чем Вы думаете. Однако ж письмо Ваше доказывает мне, что не ссориться нам невозможно. Слишком мы разные. И напрасно корите Вы себя за свои действия: это я имел глупость возжелать, чтобы Вы были не такой, как Вы есть. Поверьте, отношение мое к Вам ничуть не изменилось. Несмотря ни на что, я не должен был оставлять Вас вот так, по бывают минуты, когда хладнокровие нас покидает. Мне очень хотелось бы увидеться теперь, чтобы вновь пережить рядом с Вами один из прекрасных наших летних снов, а затем проститься надолго, сохранив в душе сладкое и нежное чувство. Но Вам такая мысль покажется нелепою. Меж тем она преследует меня, и я не могу удержаться от того, чтобы Вам ее не высказать. Отказав, возможно Вы поступите правильно. Думаю, теперь я сумею держать себя в руках и не поддаваться натискам ярости. Однако вполне в том ручаться я бы не осмелился. Решение за Вами. Я обещаю’ Вам лишь самое горячее стремление оставаться спокойным и рассудительным.
Париж, сентябрь 1843.
Я очень по Вам скучаю- следуя Вашему примеру, стараюсь быть кратким. Тогда я не отдавал себе отчета, не понимал в полной мере, что мы так надолго друг с другом прощаемся. Неужто теперь мы уже не увидимся? Мы расстались, не поговорив, почти не взглянув друг на дру га. Так было и когда мы расставались в прошлый раз. Меня охватывало то же ощущение покоя и счастья, столь мне несвойственное. И на какие-то мгновения мне показалось, что ничего более мне пе надобно. Но если мы можем вновь испытать это счастье, зачем теперь нам от него отказываться? Разумеется, мы снова можем поссориться, как это случалось с нами бессчетное число раз. Но чего стоит осадок после ссоры в сравнении с воспоминанием о примирении! Если Вы согласны со всем этим хотя бы наполовину, Вы.должны испытывать желание повторить одну из наших прогулок. На будущей неделе мне предстоит совершить небольшое путешествие. А в субботу, если пожелаете, или в будущий вторник мы могли бы увидеться. Я не писал Вам раньше, ибо убедил себя в том, что Вы первая предложите мне полюбоваться снова нашим лесом. И ошибся, по пе слишком сержусь па Вас. Вы владеете даром затуманивать мою память, сиюминутным впечатлением подменять во мне соображения здравого смысла. Но и это я не ставлю Вам в упрек. Какое счастье, что можно так вот мечтать.
,80
Суассон *, <вторник^, 10 октября <1843>„
В прошлую субботу Вы были, кажется, в прескверном расположении: духа, но потом к Вам вернулась воскресная безмятежность,— если не-считать нескольких тучек, мелькнувших еще в Вашем письме. И продолжая метафору: мне хотелось бы в один прекрасный день увидеть* как Вы твердо стоите на «ясно», без малейшего следа прошедших бурь. Но, к несчастью, привычка эта уже укоренилась в Вас. Наши дружеские чувства почти всегда молчат при встрече и проявляются лишь при расставании. Попытаемся же в один из ближайших дней обрести наяву ту прочную нежность, о какой я изредка позволяю себе мечтать. Сдается, оба мы чувствовали бы себя тогда чудесно. Вы и угрожаете-то мне лишь ради удовольствия лишить меня возможности утешиться надеждой. И Вы столь явственно осознаете свою неправоту, что уверяете-меня, будто вовсе и не должны держать некое обещание, когда-то Вами данное, которое теперь Вы не желаете исполнять. И лишь случай позволил Вам сказать, что Вы свое обещание сдержали, не правда ли? Вы согласились увидеться со мною всего на четверть часа; из этого следует, что с Вашей стороны это было преднамеренным предательством. Я знаю, как сами Вы расцениваете подобные уловки, и опираюсь на собственное Ваше суждение. Вы можете доставлять мне и величайшую радость и величайшую боль,— выбор за Вами.