Пятница, 29 марта <1844>.
Of the mind’s eye *l подсказывает мне, что солнечная погода продержится еще несколько дней, а потом испортится надолго. С другой стороны, прошлая прогулка наша, по сути дела не состоявшаяся, в счет идти не зяожет. От нее и выиграли одни только медведи. Я завидую им — они вызывают в Вас такой интерес, что я намереваюсь заказать себе костюм, который придал бы мне хоть каплю их очарования. До сих пор маршрут наш лежал всегда с востока на юг. Теперь, мне кажется, мы могли бы испробовать обратное направление. Для начала стоило бы отыскать калитку нашу и мутный ручеек, что течет за нею. А закончили бы мы там, где обыкновенно начинаем. Чертовщина вся в том, что работы у меня нынче много больше обыкновенного. Тем не менее, если бы Вы могли встретиться со мною в субботу, в три часа, мы успели бы завершить познавательное путешествие наше до половины шестого; в противном же случае пришлось бы отложить до понедельника, что слишком далеко. Когда бы Вы знали, как милы Вы были в прошлый раз, Вам не захотелось бы больше дразнить меня так, как временами Вы это себе позволяете. А мне бы так хотелось видеть Вас еще более искренной; хоть смысл Ваших слов и был для меня туманнее Апокалипсиса, мне казалось, что мысли Ваши открыты мне вполне. И я желал бы, чтобы Вы испытали сотую часть того удовольствия, какое испытываю я, наблюдая за ходом Ваших мыслей. Для меня это счастье столь великое — страшно
подумать, что оно т будет со мною разделено. Вы совмещаете в себе двух людей. Цербером, знаете ли, Вы быть перестали2. Теперь в Вас ива лица вместо трех. Первое и лучшее — сама сердечность и душевное тепло. Второе же — прелестная статуэтка, отшлифованная пребыванием в свете, убранная шелком и кашемиром; очаровательный автомат, чей механизм устроен в высшей степени искусно. Думаешь, что обращаешься к человеку, а наталкиваешься на статуэтку. И зачем эта статуэтка оказалась такою милой! Когда бы не ее чары, я затаил бы надежду, что, подобно старым испанским дубам, теряющим кору, с течением времени т Вы потеряете весь свой лоск,
А в общем оставайтесь такою, какая Вы есть, только пусть человек чаще берет верх над своим механическим двойником. Вот я и вовсе запутался в метафорах.
Я вспомнил сейчас об одной белоснежной ручке. Кажется, я собирался отругать Вас. Но не могу ясно припомнить за что. И теперь чувствую себя вконец разбитым. В прошлый раз, по возвращении, я едва держался на ногах,— но, увы, я не могу так, как Вы, проспать двенадцать часов кряду. Право же, я меньше Вас забочусь о своей драгоценнейшей особе. Надеюсь завтра получить от Вас письмо, но Вы напишите потом еще одно, дабы сообщить — в субботу или в понедельник... Третий вариант: в субботу до четырех часов и в понедельник с двух часов до пяти. Это было бы, сдается мне, самое замечательное. Надобно, чтобы ответ Ваш был у меня в субботу до полудня.
Страсбург 30 апреля 1844.
Я все еще здесь из-за нерасторопности муниципального совета. Целый день пришлось потратить на то, чтобы, употребив все свое красноречие, /'бедить его членов реставрировать старую церковь. А они говорят, что ш нужнее табак, нежели памятники, и что из моей церкви они сделают магазин. Завтра я выезжаю в Кольмар, и послезавтра, то есть в четверг, обираюсь быть в Безансоне. Там я пробуду ровно столько, чтобы успеть положить цветы на могилу Нодье 2, а затем, возможно скорее, постараюсь отправиться на свидание с нашими лесами. Сюда весна, по-моему, пришла раньше, чем в Париж. За городом тут восхитительно и зелень такого цвета, какой ни одной кисти не удастся передать.
Я несказанно рад Вашему веселому настроению, о себе, однако, сказать того же не могу. Мне кажется, что по вечерам у меня поднимается температура, и настроение оттого прескверное. Собор, столь любимый твою раньше, теперь показался мне уродливым, и прелесть дев мудрых т дев неразумных Сабины де Стейнбах3 едва меня тронула. Вы совершенно правы, что любите Париж. К тому же это — единственный город, приятный для жизни. Где еще найдете Вы такие прогулки, такие музеи, в которых столько нами друг другу сказано, столько прочувствовано? Я хотел бы верить Вашим обещаниям — то есть тому, что мы возобно-