но совести говоря, мои шансы умереть в этом году сильно возросли. За Ваши письма не тревожьтесь. Все написанное, что находится в моей спальне, после смерти моей будет сожжено; но из желания Вас позлить я откажу Вам в завещании рукопись продолжения «Гюзлы»4, которая столь Вас позабавила. В Вашей натуре есть и ангельское и демоническое, последнего, однако ж, много больше. Вы называете меня соблазнителем. Попробуйте отрицать, что слово это подходит более Вам, нежели мне! Разве не Вы бросили мне приманку, мне —бедной рыбешке, и теперь, когда я проглотил крючок, заставляете меня плясать между небом и водою, покуда Вам не надоест и Вы, устав от забавы, не перережете леску; я же тогда останусь с крючком во рту и уж никогда не найду своего рыбака. Я премного благодарен за откровенность, с какою Вы признались, что прочли письмо, которое написал г. В<алльями> и просил мне передать. А я в том и не сомневался, ибо со времен Евы все женщины одинаковы. Разумеется, неплохо было бы, чтобы письмо это оказалось поинтереснее, но я полагаю, что, невзирая на очки, которые носит г. В<алльями>, Вы не отказываете ему в известном вкусе. Я становлюсь злым, когда дурно себя чувствую. Думая о schizzo4*, который Вы обещали,— хотя этого обещания я у Вас не вырывал,— я чувствую, как сердце мое смягчается. Жду schizzo с величайшим благоговением. Прощайте, nina de mis ojos5*, обещаю никогда в Вас не влюбляться. Да я и не хочу влюбляться, я хочу лишь иметь другом женщину. И если мы будем часто видеться и если Вы такая, какою я Вас \себе представляю, я проникнусь к Вам подлинной и платонической дружбою. Так что постарайтесь сделать так, чтобы мы свиделись, когда Вы будете в Париже. Неужели надо ждать ответа в течение долгих дней? Еще раз прощайте. Посочувствуйте мне, ибо настроение у меня прескверное, и на то имеется тысяча причин.
Октябрь 1832у.
Леди М.1 сообщила мне вчера, что Вы собираетесь замуж 2. Коль скоро это так, сожгите мои письма; я сожгу Ваши — и прощайте. Я ведь уже говорил Вам о . моих принципах. Они не позволяют мне сохранять отношения с дамой, которую я знавал в девичестве, и с вдовой, которую я знавал в замужестве. Я заметил, что стоит измениться гражданскому статусу женщины, как тотчас меняются и отношения ее с внешним миром, да притом всегда к худшему. Словом, плохо ли, хорошо ли, но я не могу пережить, когда приятельницы мои выходят замуж. Итак, если Вы выходите замуж, забудемте друг друга. И я заклинаю Вас не прибегать более к обычным Вашим уловкам и ответить мне вполне откровенно.
Нижайше довожу до Вашего сведения, что начиная с 28 сентября нахожусь во власти различных досадных и неприятных обстоятельств. 10 11
А теперь еще и брак Ваш гонением судьбы обрушился на меня. Прошедшей ночью я не мог уснуть и принялся перебирать в уме все беды, какие свалились на меня в последние две недели; единственное, что хоть сколько-нибудь меня утешило, это любезное Ваше письмо и не менее любезное обещание прислать мне schizzo. Как это хорошо в такую минуту, когда я жажду пронзить кинжалом солнце, по выражению андалузцев. Mariquita de mi vida1* (позвольте уж мне звать Вас так до Вашей свадьбы), я владел великолепным камнем, изумительной огранки, блеска, игры — словом, восхитительным во всех отношениях. Я полагал его бриллиантом, который не променял бы на все сокровища Великого Могола3. И что же! Он оказался подделкой4. Один мой друг, химик, определил это. Представьте себе только, каково было мое разочарование. Сколько времени я радовался мнимому этому бриллианту и благословлял случай, который помог мне его отыскать.
А теперь мне придется столько же времени (и даже больше) привыкать к мысли, что камень этот всего лишь подделка.
Разумеется, это не более, как притча. Третьего дня я ужинал с вышеупомянутым фальшивым бриллиантом и вел себя отвратительно. Должен заметить, что когда я зол, я неплохо владею такой риторическою формой, как «ирония»,—вот я и закатил речь, где в самых выспренных выражениях и с ледяным хладнокровием перечислил необыкновенные, достоинства бриллианта. Говоря по совести, сам не знаю, зачем я все это Вам рассказываю! Тем более ежели вскоре нам предстоит расстаться. А покуда я Вас по-прежнему люблю и вверяю себя Вашим молит вам,— nymph in thy orisons 12 13* 5 и пр.