Теодора поначалу смотрела на него, будто не узнавая. За эти секунды Фридрих только и делал, что боролся с шумным дыханием и будто старался вспоминать черты её лица. Но потом глаза её вдруг расширились. Мисс Эйвери издала испуганный вдох и прижала руку ко рту. Солдат от этого звука мигом напрягся.
Девушка смотрела на него недоверчиво, будто он был её видением, что через пару минут исчезнет. Но нет… Фридрих всё ещё продолжал стоять в шаге от неё, стараясь держать себя в руках. Глаза его изрядно покраснели от скопившейся влаги, а руки потянулись к ней, чтобы прикоснуться в самом легком жесте. Дрожь пробежала по его жилистому телу, он сглотнул, но не проронил ни слова.
Теодора увидела в нём всё то же добродушие, открытость, однако вместе с тем было что-то ещё: какая-то внутренняя сила, отчего Фридрих теперь казался старше. Он оставался таким же красивым и юным, но глаза приобрели стойкость и решимость, что было раньше вовсе не свойственно ему.
— Ты здесь, — неуверенно произнесла Теодора. Голос её немного дрогнул, однако она даже не обратила на это внимание. Фридрих слабо улыбнулся ей.
— Конечно. Разве я м-мог не приехать, — ответил он. Теперь его тенор приобрел более низкие нотки, отчего по коже Теодоры прошли мурашки.
— А я верила, что ты приедешь, — ей хотелось сказать это непринужденно, но голос подвёл снова.
Неожиданно Фридрих поддался вперед, схватил девушку за талию и тут же прижал к своей груди. Она издала надрывной звук, когда её лицо уткнулось в его шею, а голова опустилась на крепкое мужское плечо. Слезы заструились по её щекам, пропитывая ткань его рубашки, когда он крепко прижал её к себе.
Её трясло так сильно от рыданий, что девушка не сразу поняла, что Фридриха трясло тоже, и по этой самой причине они не могли сказать, сколько времени провели в крепких объятиях друг друга, изливая тоску недолгой, но такой болезненной разлуки.
Фридрих запустил пальцы в её волосы, освобождая их от всяческих заколок. Украшения градом посыпались на пол, темные волосы волной упали ей на плечи. Солдат прижался носом к её макушке, чувствуя тот самый аромат сирени, что исходил от её волос. Фридриху показалось, что внутри него произошёл самый настоящий взрыв, стоило этому запаху проникнуть в легкие.
Сама Теодора изо всех сил сжимала его запястья, впившись ногтями в ткань рубашки так, словно стоило ей разжать пальцы — и Фридрих исчезнет навсегда.
Через мгновение, ариец, видимо чувствовавший такой же страх, вдруг схватил девушку за плечи, потом отстранился, отчаянно всматриваясь в любимое лицо, коснулся его своей рукой и стал взбудоражено обводить пальцами контуры, не обращая внимания на её слезы и шмыгающий нос.
— Дора… — шептал он, начиная повторять предыдущие движения пальцев своим носом и мягко касаясь губами её лица. — Дора…
Кожа её осталась такой же мягкой и нежной. Фридрих ощущал волну бушующего огня, что разгорался в его груди. Он мягко взял лицо девушки в свои руки и заглянул ей в глаза. Теодора смотрела на него, не отрываясь; взгляд то и дело бегал по его чертам, после чего остановился на губах.
— Я очень хочу тебя п-поцеловать, — тихо сказал Фридрих, замечая её взгляд. — Можно?
— Да, — с придыханием прошептала Теодора.
Солдат медленно привлёк девушку к себе, держа их соединенные руки под своей грудью.
— Я не делал этого очень д-давно, — мягко сказал он.
— Ничего, я напомню, — Теодора забавно улыбнулась, несмотря на слезы, что продолжали течь по её щекам. Однако она увидела, как надежда и страх затемнили голубизну его глаз, поэтому сказала уже более серьезно: — Я тоже.
С присущей ему нежностью он, продолжая держать её лицо в своих ладонях, припал к девичьим губам. Тогда мир обоих сузился до одного маленького пространства коридора, где, наконец, соединись влюбленные сердца.
***
Та ночь Фридриху запомнилась надолго. Прижимая к себе хрупкое женское тело, он чувствовал, как её голова покоится на его груди, волосы щекочут нос, а ноги переплетаются в ворохе одеял и простыни. Сердце билось так громко, что ему казалась, будто оно может перебудить всю гостиницу. Однако Теодора этого не замечала. Мисс Эйвери тихо посапывала в его объятиях и слабо улыбалась сквозь сон.
— Как ты думаешь, что будет завтра? — тихо спросила она у него несколько часов назад.
Фридрих, водя кончиками пальцев по обнаженной коже её спины, слегка замер. Теодора, чувствуя его замешательство, взглянула на него. Оба знали, что этот вопрос был скорее риторическим и подразумевал не только завтра, но и всю последующую жизнь.
Фридрих взглянул на неё в ответ. В свете ночных уличных фонарей она выглядела словно ненастоящей. Но Фридрих всё ещё ощущал её тело и мягкие прикосновения. Он грустно улыбнулся в никуда.
— Новый д-день, — ответил он. — Завтра будет новый день. — Это было последним, что он сказал перед тем, как Теодора провалилась в глубокий и сладкий сон.
Когда Фридрих заснул, ему опять приснилась темнота. Тьма сгущалась вокруг него. Бархатная и удушливая, она давила собой всё пространство, что было в досягаемости. Глаза не могли ничего разглядеть. Он вновь ощущал нарастающую панику, когда сердце в груди забилось в бешеном ритме. Это было оно — то самое странное тихое и безлюдное место. Ничего кроме тьмы. Он помнит, что нужно сделать шаг вперед. Раз, и нога утопает в странной субстанции, по ощущениям напоминающую грязь. Поднимается ветер, колючий и резкий, отчего его кожа мигом покрывается мурашками.
И вот, стали появляться звуки. Вокруг разносится свист. Он узнает его сразу же. Звук заполняет сознание, оглушает и заставляет сердце сжаться от страха. Он помнит, что сейчас должно произойти что-то ещё, но не может вспомнить что именно. Ладони его покрылись холодным потом, пульс ускорился до болезненного, на лбу появилась испарина. Но он всё равно продолжал тихо ждать.
Однако вместо чего-то страшного, он увидел нечто светлое. Это был словно маленький огонек, что всегда тускло поблескивал в полумраке спален. Но сейчас такая искра светила ярче самой большой звезды на небосклоне в этой кромешной тьме. Он замер, вглядываясь в него. Отчего-то у него было предчувствие — нужно стоять на месте и просто ждать, нежели бежать ему навстречу.
Сгусток тем временем приближался к нему, становясь всё больше и больше. Он перевёл взгляд в сторону: тьма словно потихоньку отступала. Свет разрастался, отчего ему казалось, что сейчас он отражается в его глазах. Холод вдруг отступил, вместо него появилось совсем другое чувство.
Он слегка вытянул руку вперед, словно желая прикоснуться. В этот раз свет не исчез, а даже наоборот, двинулся ближе. Он ощущал, как нечто горячее движется к нему, но рука даже не дернулась. И в последний момент, когда до некого объединения оставались считанные мгновения, тьма вдруг растворилась полностью, оставляя место мягкому, но яркому свету. Маленький сгусток превратился в большую звезду, напоминающую солнце. И стоило этой звезде коснуться его пальцев, как в груди разлилось настоящее тепло. Ветер и холод ушли, а в душе появилось ощущение того, что ему так в последнее время не хватало. Он чувствовал умиротворение.
В ту самую ночь Фридрих наконец спал спокойно.
Конец