Ариец с всё ещё колотящимся ото сна сердцем опускает руки и пытается разглядеть своего надзирателя. Глаза всё еще щиплет, однако некоторые очертания предметов начинают проясняться.
Перед ним стоял невысокий и полный человек с уже проступившей на усах сединой, хотя на лицо он выглядел молодо. Его волосы были скрыты под фуражкой, а сам он был одет в немецкий китель. Чёрные глаза смотрели на него с неким раздражением. Молодой человек тут же узнал его.
— Господин вице-вахмистр, — сиплым голосом поприветствовал Фридрих, вскакивая с кровати. Голова закружилась от такого действия, однако Фридрих не придал этому значения.
Вице-вахмистр оглядел его изучающим взглядом. Волосы Фридриха были взъерошены и торчали в разные стороны. Воротник изогнулся под углом, рубашка неприлично помята. Мужчина усмехнулся.
— Как же ты так умудрился уснуть? — весело спросил он.
Фридрих почувствовал, как покраснели его уши. Он пятернёй постарался пригладить волосы и застегнуть верхние пуговицы рубашки.
— П-простите, герр вице-вахмистр, — сдавленно, произнес ариец. — Б-был обеденный п-перерыв. Я решил п-просто отдохнуть…
— И поэтому проспал весь час, — заключил вице-вахмистр.
Фридрих опустил глаза вниз, не желая встретиться взглядом с вышестоящим. Это ж надо было уснуть так сильно, чтобы проспать построение.
— Впредь старайся высыпаться ночью, либо же вообще не ложись. Мягкая постель действует удручающе. Особенно на солдат, — сказал мужчина, потирая усы.
Он направился к выходу из помещения, однако остановился у двери.
— Но я буду ждать твою объяснительную. Как-никак сон в неположенное время…
— К-конечно, герр, — ответил Фридрих.
Вице-вахмистр вышел и со звонким щелчком закрыл за собой дверь. Фридрих после его ухода наконец-то смог вздохнуть полной грудью. Ариец огляделся, стараясь прийти в себя.
Он всё ещё находился в своей тесной каморке. После окончания обеденной трапезы, Фридрих поднялся к себе. Каждый день перерыв он проводил в своей обители, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Но сегодня молодой человек ещё с самого начала чувствовал сильную усталость. Поэтому, оказавшись в своей квартире, решил недолго отдохнуть. Но кто ж знал, что он уснет?
Фридрих задумчиво потер лицо, прогоняя сон окончательно. Он заправил постельное белье и привёл свой внешний вид в порядок. Но всё время его не покидали мысли о сне.
— П-приснится же такое, — пробормотал он, укладывая светлые волосы.
Отложив расческу, Фридрих поправил китель, в последний раз убедился в прилежности своего облика и вышел в коридор.
Старые желтые обои встретили арийца унылой блеклостью. Фридриху никогда они не нравились, ведь в такой цвет окрашивали психические больницы. Этот дом был очень стар и, очевидно, нежилой. Долгое время солдаты Германской империи попросту наводили здесь порядок. Теперь он стал одной из казарм для рядовых и вышестоящих офицеров.
Фридрих проходит к лестнице и спускается на первый этаж. В помещениях пусто; так и должно быть. «Все уже на своих постах», — думает Фридрих. Он морщится в который раз из-за мыслей о своем недавнем позоре.
Оказавшись на улице, Фридрих первым делом идет проверять почтовые ящики. Они стояли во дворе дома и делились на две группы. Одни были нужны для отправления писем, другие — для получения. Эта была весьма удобная система, позволяющая сохранять анонимность, а также ускорять сам процесс доставки.
Фридрих роется в груде писем, надеясь найти что-то на свое имя. В обилии бумажной волокиты Фридрих, наконец, достает маленький конверт, в нижнем правом углу которого были выведены его инициалы. Ариец улыбнулся. Письмо не было подписано, однако Фридрих прекрасно знал, от кого оно.
Он убирает письмо в нагрудный карман кителя и движется вперед от казарм, дабы найти какой-нибудь укромный уголок, чтобы прочитать послание вдали от чужих глаз.
Долго искать ему не пришлось. Найдя небольшую скамейку за переулком, Фридрих достает письмо обратно. Он усаживается и вскрывает конверт. В руки тут же попадает небольшой кусочек бумаги равнодушно-желтого цвета. Текстура шероховатая и приятная на ощупь. Фридриху показалось, что он почувствовал тонкий аромат цветочных духов.
Разворачивая бумагу, Фридрих видит слова и предложения, написанные витиеватым женским почерком. Он проводит кончиками больших пальцев по чернилам, ощущая, как несколько капель остаются на коже.
Письмо Теодоры Эйвери было таким же, как она сама: приятным, эмоциональным и смелым. Девушка отвечала на вопросы Фридриха, которые он задал в своем письме два дня назад. Она рассказывала о том, почему решила стать журналистом, для чего отправилась на войну, чем занималась до военных событий. Фридриха поразил рассказ о её семье: он тогда сделал себе мысленную пометку не задавать Теодоре вопросы об этом. Зато девушка шутливо писала о своем детстве. Будучи маленькой девочкой, она обожала приключения и мальчишеские игры. Поэтому неудивительно, что детские воспоминания отразились на её взрослой жизни. Фридрих лишь улыбнулся этому. Закончила своё письмо мисс Эйвери с пожеланиями прекрасного дня и надеждой на следующее письмо. В конце она просто подписалась своим именем.
Фридрих ещё раз пробежался глазами по аккуратным строчкам. Что-то вдруг отозвалось в его груди. Он ощущал настоящее воодушевление и уют от этого письма, словно не было никакой войны. Теодора, даже будучи в совершенно другом месте, могла его утешить и приободрить. Фридриху нравилось то, что она общалась с ним как с другом. Ариец видел в этом настоящее взаимопонимание и поддержку.
Когда он писал свое первое письмо, то испытывал страх и неловкость. Он как будто бы стал подростком, что впервые начинает общаться с женским полом. Долгое время он не знал, с чего начать писать, как завести разговор. Часто он переписывал свои же реплики, стараясь найти подходящие слова. Фридрих не дружил с письменным мастерством как Теодора, поэтому, опуская в ящик для отправлений свой конверт, он лишь раздумывал над тем, что при его очередной неумелости Теодора хотя бы не увидит его сконфуженного лица.
Чувствуя нарастающее желание ответить мисс Эйвери, Фридрих поднялся со своего места и отправился на патруль своей части в Химворде. Он твердо решил, что вечером напишет еще одно письмо. Солнце над головой светило ярко и радушно. Никто бы и не сказал, что пару дней назад здесь стояла настоящая сырость и слякоть. Хоть на улицах и было весьма тепло, вокруг не было ни души. Местные горожане опасались этого квартала, ведь здесь, как они говорили, обитают немцы.
Прогулявшись по городу в течение нескольких часов, Фридрих с наступлением темноты вернулся в казармы. Сумеречная каморка встретила его своим одиноким видом. Фридрих сбросил вещи на кровать и уселся за стол. Уже привычным движением вынул бумагу из ящика и достал единственную перьевую ручку в своём арсенале.
За всё время патруля он уже составил свой ответ, поэтому сейчас кончик письменного предмета быстро и умело летал над бумагой, вырисовывая буквы и строчки.
Закончив писать, Фридрих отложил ручку на край стола и перечитал то, что в итоге получилось. Ариец одобрительно хмыкнул, дойдя до конца. Но он заострил своё внимание на небольшом вступлении к основной части, где он всё же решил перейти грань дозволенного.