Однако иезуиты, готовя свой чудный проект, не сумели его утаить, и — поскольку уверились в победе еще до цшершения книги — публично похвалялись ею и заранее торжествовали. Когда же опус о. Пиро был готов к печати, они потребовали по такому случаю привилегии г — на канцлера[391] и одобрения докторов. И от первого, и от вторых пришел отказ. Последнее обстоятельство, впрочем, не изменило их замыслов, и в конце 1657 года упомянутая Апология наконец вышла в свет. А чтобы не лишиться славы, ожидаемой or этой книги, они сами позаботились о распространении последней в их парижской Коллеж де Клермон. Они дарили ее главнейшим магистратам[392], повсюду расхваливали, рассказывали о ней своим друзьям как о самом замечательном труде, появившемся с начала известных дискуссий.
Однако иезуитам не пришлось долго оставаться в своем приятном заблуждении. Волна скрытого недовольства поднялась сразу же, как только книга о. Пиро вышла из печати. Латем открыто выразила негодование публика. Наконец, парижские и руанские кюре объединились, дабы опровергнуть указанное сочинение и предать его рассмотрению церковных властей. От всего этого гром оваций, которых пемуиты сами себя удостоили, быстро сменился пугающей неуверенностью относительно возможных последствий. Ибо ученые кюре Парижа и Руана, спустя некоторое время, признали, что в Апологии казуистов вновь выражается поддержка пагубных максим, цензурирования которых они требовали у епископов, и потому их долг — прийти на помощь церкви ввиду столь серьезной опасности. Эти благочестивые священники стали разоблачителями в данном деле: парижские ходатайствовали перед генеральными викариями, руанские — перед архиепископом и потребовали проверки и осуждения книги.
Прошло совсем немного времени, и в Сорбонне, обеспокоенной отовсюду доносившимися жалобами, также решили проверить творение о. Пиро.
Тогда — то иезуиты, питая поначалу надежду на триумф над своими противниками, и ощутили страх подвергнуться всеобщему осуждению. Они увидели, что в равной мере основательные и красноречивые произведения, опубликованные парижскими и руанскими кюре, позволяют всякому понять заблуждения казуистов, а также невежество и наглость их апологета и то бесстыдство, с каким он искажает высказывания отцов церкви.
Но все же Общество нисколько не унывало. И, надо признаться, для публики, наблюдавшей за различными действиями иезуитов в этих условиях, открывалась довольно занимательная картина. Им хотелось то умолкнуть, то снова взяться за перо, порой они уфожали, но чуть спустя их уже видели умоляющими. Однако главная их цель всегда состояла в том, чтобы вносить раздоры и порождать новые смуты.
Однако главные усилия иезуитов были обращены в сторону властей, благосклонность которых они пытались завоевать. Но то ли потому, что власть имущим надоели иезуитские затеи, то ли осторожность не позволила высказываться в поддержку столь опозорившей себя морали, однако имдсжды на доверие и расположение, всегда находившиеся Обществом у великих мира сего, в данном случае не оправдались Так иезуиты в одночасье ощутили себя лишенными единственной опоры, до сих пор их поддерживавшей. Подобный поворот судьбы сулил им определенные неприятности, которые, конечно же, не могли не стать весьма чувствительными для особ столь утонченных. Тем не менее, все случившееся могло бы принести им пользу, причем — наибольшую из возможных, сумей они терпеливо перенести спасительную горечь критики, вместо того чтобы, подобно безумцам, оказывать сопротивление тем, кто хотел бы их исцелить.
391
Королевская привилегия, выдававшаяся ведомством канцлера, яв- аялась патентом, подтверждающим авторский приоритет и эксклюзивные коммерческие права. Тот же канцлер Сегье, к которому обращались иезуиты, в 1649 г. выдал привилегию на изобретенную Паскалем арифметическую машину.
392
Магистратами назывались различные представители городской администрации, в том числе и выполнявшие судебные функции