Мне кажется, народное представительство должно заметить эту сверхгосударственную нужду и вовремя отстоять Россию от внутреннего завоевания. Пользуясь нашим численным преобладанием, мы должны послать в Государственную Думу не только русских людей, но таких русских, у которых государственное и национальное сознание уже проснулось и ясно видит грозовые тучи, нависшие над нашим племенем. Инородческому напору должен быть дан отпор, и это почти такая же критическая необходимость, как война с иноземцами, если они наседают на нас. Такова главная, как я понимаю ее, задача Всероссийского национального союза, впервые выступающего на выборы в Государственную Думу уже организованной партией. При благополучном ходе вещей, если бы Россия была так же однородна, как, например, Япония или Германия, сложение особой "национальной" партии в России было бы бессмыслицей. Ведь нет же во Франции французской партии, в Италии - итальянской и т. п. Да, к великому счастию этих стран, достаточно единокровных, там нет других, заметных национальностей, и потому нет нужды отстаивать господствующее племя. У нас не то. У нас господствующее племя осаждается целой громадой враждебных ему племен, и пора подумать об организации нашей внутренней обороны. Пример великих царств, погибших от небрежения к инородческому вопросу, показывает, что мы схватились скорее поздно, чем рано. Наши ближайшие соседи, Турция и Персия, совсем гибнут, Австро-Венгрия и Китай не выходят из судорог внутреннего сложения и разложения. Основная причина их бедствий - пестрота состава.
Национальная партия достаточно крупна в России, но все еще находится в меньшинстве. Большинство образованных людей или унаследовали психологию благополучных времен, когда у нас еще не было столь ожесточенного давления на русскую народность, или находятся в том сентиментально-либеральном настроении, которое, к сожалению, очень свойственно мягкодушной славянской расе:
"К чему национальность? Не все ли мы братья? Не один ли у нас Отец Небесный, не одна ли мать - Земля?" и т. п. Не лучше ли, чтобы не было разницы между иудеем и эллином? - постоянно спрашивают г-да сентименталисты. Им постоянно приходится отвечать: конечно, лучше, но ведь пока разница существует, и очень резкая, нельзя же утверждать, что она не существует. Сколько ни кричите против различия времен года и климата в разных широтах, дело от этого не меняется - природа неукоснительно посылает мороз и зной, дожди и засухи. Человеческое братство - вещь прекрасная, но оно сколько-нибудь осуществимо именно при признании отдельных национальностей и при взаимном уважении их. На днях в Вильне в католическом костеле во время богослужения поляки жестоко избили литовцев за то, что те позволили себе молиться не на польском языке, а на литовском. Факт маленький, но чрезвычайно характерный для национализма. Вот до какой степени самые маленькие народности, вкрапленные в Русскую империю, дорожат своею индивидуальностью. Сожительствуя тысячи лет и по крайней мере 500 лет в составе одного государства, объединенные религией и культурой, одним местом жительства и одними законами, поляки и литовцы упорно цепляются за единственное уловимое различие - язык - и готовы даже перед престолом Божиим перегрызть друг другу горло, лишь бы не быть смешанными в одно. Казалось бы, и народности-то не Бог весть какие великие: не англичане, не немцы, не представители гордых наций, оспаривающих первенство в человечестве. Поляки, литовцы, евреи, армяне, грузины и прочие - все это племена, спасшиеся, так сказать, от кораблекрушения и как бы вылезшие на общий берег. Казалось бы, какие уж тут разделения и не выгоднее ли для всех них было бы отказаться от национальных перегородок, препятствующих взаимопомощи? Так нет, именно эти-то сироты потерянных в истории отечеств всего жарче оплакивают прошлое и сознают долг верности своему единству. Посмотрите кругом: ведь вся международная жизнь теперь сплошь напоена национальным антагонизмом, и именно это могучее чувство отдельности подымает громадные армии и флоты и производит великие погромы среди народов. Что ж тут хорошего, возразят господа сентименталисты, не лучше ли, чтобы не было этого ужасного антагонизма и кровавых погромов? Лучше, отвечу я, но, может быть, было бы еще лучше, если бы не было вечного антагонизма между теплом и холодом, верхом и низом, правой стороной и левой. Не безумно ли отрицать факт природы потому только, что он не нравится вам? Сколько ни браните национализм - он есть условие живой природы, до сих пор не отмененное и, вероятно, неотменимое.
Я не принадлежу к тем националистам-русским, которые отрицают инородческие автономии. Я придерживаюсь обратного взгляда. Если бы вопрос об этом был поставлен серьезно, я со своею решительностью настаивал бы на соблюдении не только автономии Финляндии и Бухары, но и о возвращении автономии Польше, отнятой 80 лет назад. И Литва, и Грузия, и Армения, если действительно они желают автономии, мне кажется, должны были бы получить ее - и не столько в их интересах, сколько в наших собственных. Хотя я не думаю, чтобы враждебность к России этих народностей была погашена с дарованием автономии, но она была бы локализована, введена в определенные территории, - теперь же весь организм России пропитан враждебными ей элементами, что гораздо опаснее. Все проклятие еврейского (и отчасти польского) вопроса в том, что люди этих национальностей проникают к нам целыми колониями и внедряются точно бациллы, разрушая национальные наши ткани. Сиди они у себя дома, то (будь еще враждебнее к нам) они, подобно финляндцам, были бы сравнительно безвредными. Мне кажется, истинная цель русского национализма не в том, чтобы обрусить чуждые племена (задача мечтательная и для нас непосильная), но в том, чтобы обезопасить их для себя, а для этого есть одно лишь средство - оттеснить инородческий наплыв, выжать его из своего тела, заставить уйти восвояси. Конечно, всего проще было бы не пускать в Россию иноплеменников иначе как в качестве иностранцев, но раз была сделана когда-то роковая ошибка, ее следует исправить. В идеальной схеме пусть каждый чувствующий себя в России нерусским ищет своего отечества, и инородцам следует помочь в этих поисках. Автономная Польша отсосала бы из России многочисленные польские колонии, как Армения - армянские и т. п. Во всяком случае, существовало бы законное место, куда можно было бы просить их о выходе. Скажут: автономные окраины стремятся обыкновенно к полному отпадению. Ну что ж, хотя это и не общий закон, но допустим даже полное отпадение таких окраин, каковы Финляндия, Польша, Армения и т. п. Я лично был бы счастлив дожить до этого: я счел бы Россию сбросившей наконец своих маленьких врагов и очистившейся от чужеродных паразитов. В качестве маленьких соседей все эти народцы не только безвредны, но отчасти даже полезны, играя роль буферов на границе с крупными державами. Территория Империи нашей сократилась бы едва заметно (взгляните на карту), а территория русского народа не сократилась бы ни на один вершок. Она освободилась бы только от болезненных наростов и гнойных прыщей. Россия вернула бы себе национальное единство, в чем заключается истинный секрет силы и процветания рас.
Я знаю, что эта мысль - автономия окраин - крайне у нас непривычна и потому непопулярна, а предположение совсем бросить то, что стремится оторваться, покажется, может быть, даже преступным: это сочтено будет за покушение против основного догмата нашей государственной конституции - неделимости Российской державы. Пусть будет так; безусловно уверенный в неприемлемости моей мысли, я все-таки утверждаю, что она была бы спасительной для нас. Я тоже настаиваю на неделимости России, но только России, то есть территории, занятой русским племенем. Я нахожу, что, предоставляя себя нашествию всевозможных инородцев: евреев, поляков, немцев, армян и пр., и пр., мы тем самым в корне нарушаем принцип русской неделимости, мы отдаем инородцам не то, что им принадлежит, а то, что принадлежит несомненно нам. Мы делимся с ними политической властью, землей, капиталами, промышленностью, торговлей, всеми видами труда народного и позволяем вытеснять себя из собственного царства. Коренным русским приходится ехать в Австралию и Бразилию. Мне же кажется, всякий народ должен владеть своим и не трогать чужого. Лишь при этом условии и достижимо желанное братство народов. Сравните наши милые отношения с далекими испанцами с нашими скверными отношениями, например, к австрийцам. Так как заведомо известно, что ни мы ничего не ищем в Испании, ни она у нас, то при крайне редких встречах возможно радушие и общечеловеческое гостеприимство, возможны бескорыстные позаимствования или честный обмен услуг. Но достаточно того, чтобы у Австрии явилась мечта овладеть Малороссией или страх, что мы отнимем у нее Галицию, как обе нации начинают считать себя врагами. С сотворения мира мы с Японией не имели никаких ссор, но достаточно было подвернуться Корее и Маньчжурии, чтобы привести два великих народа в столкновение, боль от которого пойдет в глубину веков. Я придерживаюсь восьмой заповеди - "не укради" - как обязательной не только для отдельных людей, но и для народа. Взяв все свое от инородцев, взяв никем прочно не занятые пустыни, Россия может поздравить себя с завершением территориального роста и с началом развития внутрь, то есть с началом настоящей цивилизации. Расширяясь без конца, страна тратит капитал; развиваясь внутрь, она накапливает его, и, может быть, все беды России в том, что она все еще не начала настоящего периода накопления. Завоевывая огромные пространства, мы до сих пор оттягивали от центра национальные силы. Пора возвращаться назад, пора вносить в свою родину больше, чем мы вынимаем из нее, пора собирать землю Русскую из-под навалившихся на нее инородных грузов. Я вовсе не настаиваю на автономии окраин - я настаиваю на автономии русского центра от окраин. Я уверен, что только тогда мы разовьем наше национальное могущество, когда восстановим нарушенное единство, когда отбросим примеси, отказывающиеся войти в нашу плоть и кровь. Кроме народов-победителей, страдающих несварением желудка, мы знаем народы, гибнущие от этой болезни; пренебрегать этими уроками истории мы, националисты, не вправе.