Хорошо бы было если бы Петров скорей устроил мою выставку в Париже, кстати моя жена здорово разбирается во французском языке, помогла бы мне осилить эту работу во Франций, а это было бы для меня можно сказать завершение, итогом всей моей 35 летней работы в области Искусства. Между прочим я открыл можно сказать особый вид невроза на почве живописной, течение которого можно излечить только цветовыми рецептами всякое другое лечение есть только временное, ибо никакое другое лечение не устраняет неправильные цветовые гармонии в заболевшем, в Киеве есть у меня пациенты и в Ленинграде, эти все мои находки или раскопки идут по линии Теории Прибавочного элемента. Пусть эти несколько слов в этом письме будут вехою новой моей работы, установленной в 1928 году.
Жму Вашу руку и рад бы повидаться.
Привет Нине Фердинандовне.
Ваш К. Малевич
Л. 1930
28 мая
Несостоявшееся бегство в Париж
Кто такие эти Масловы, Боярские, Мельниковы, Луполлы, Одаркины, Серебряковы, отравлявшие жизнь Казимиру? Великому художнику и философу? Что создал кроме «Мебели в чехлах» Исаак Бродский, которого Малевич перекрестил в Моисея, поскольку тот водил российское искусство в пустыне соцреализма целых 70 лет?
И все-таки, слава этим людишкам, нижайшая им благодарность – они довели Малевича до такого состояния гнева, что он послал эти два поразительные письма Кириллу Шутко, референту по вопросам искусства при ЦК (и к Сталину, наверное, был вхож). Письма эти сопоставимы со многими другими обращениями людей выдающихся к тогдашнему правительству.
Малевич согласен писать «Марксизм» с самой большой буквы, лишь бы не мешали работать. Согласен даже тачать фарфоровые сапоги начальникам, только бы не лезли в Лабораторию Духа…
Но заметим – недолго все-таки он был согласен: второе письмо не оставляет никаких сомнений на этот счет. Раз не дают возможности спокойно делать Искусство, пускай отпустят душу в Париж: там буржуи все очень нервные, окружены сплошной живописью, их лечить надо и Малевич готов залечить их насмерть своими новыми супрематическими лекарствами, уже приготовил «цветовые рецепты, да и жена французский выучила».
Судьба, разумеется, распорядилась иначе, для начала Малевича отправили в тюрьму, потом, конечно, выпустили, а через пять лет власть устроила ему пышные и… супрематические похороны… Эти два письма, продиктованные стремительной яростью гения, как нельзя лучше характеризуют черноквадратное состояние нашего времени, предсказанное Малевичем еще в начале столетия.
Сергей Сигей.
оформление и подготовка к печати Сергей Сигей
в оформлении издания использованы фрагменты стихотворений Казимира Малевича
