Когда Вы разомкнули замок Океана, людской поток, что катил на запад, стал с неодолимой силой протискиваться в открытые ворота. На первых порах преобладали искатели кратчайшего пути к богатству и власти. Обнищавшие идальго, кабальерос и другие представители дворянского сословия, коим в голову не приходило осквернять свои руки каким-либо подобием труда, движимые граничащей с наивностью верой, что другие должны их кормить, пока сами они будут предаваться единственно достойным благородного человека занятиям: военным и любовным авантюрам. Монахи, которым наскучили монастырские строгости. Наемные солдаты, которые искали себе другого подходящего занятия после того, как были изгнаны мавры, семь столетий владевшие Испанией. Каторжники, выпущенные на свободу в обмен на обязательство стать колонистами. В авангарде — отребье Европы.
Затем последовали все те, кто искал избавления от религиозного гнета, нищеты, тесноты и прочих бедствий в Старом Свете. Добропорядочные люди, наивно убежденные, что у них есть право на новые земли.
Вы стали кормчим, который возглавил это переселение народов через Океан, не подозревая, какую роль на самом деле отвела Вам судьба.
Когда Вы припали губами к земле Гуанахани, это был поцелуй Иуды, скрепляющий печатью смертный приговор.
Знаю: Вы намеревались хорошо обращаться с туземцами, чтобы не слабела их готовность приносить христианам товары. Да где Вам было укротить разбушевавшиеся силы. Даже первый отряд авангарда не повиновался Вам. Когда набранный Вами необузданный сброд стал шататься по островам, грабя хижины и насилуя женщин, Вы растерялись. Возможно, именно тогда, убегая от реальностей, обрели Вы тот баланс между человеколюбием и презрением к человеку, который сводится к тому, чтобы любить себя и презирать других.
Последующие поколения называли Вас слабым управителем. Деликатный вопрос. Говорят: кого господь призвал на должность, тому он дарует способность исправлять ее. Однако господь покладист. Он не настаивает на том, чтобы дар непременно использовался. Во все времена хватало неумелых управителей, и я могу заверить Вас, что мое собственное время не являет исключения.
Кстати, если Вы довольно скоро начали поступаться своими благими намерениями, виной тому было не только замешательство перед лицом происходящего. Как-никак, Вы были европейцем, убежденным в преимуществах белой расы перед людьми с более темной кожей. А потому каждый Ваш очередной вынужденный шаг с неумолимой последовательностью вел к гибели туземцев.
Это же Вы, сеньор Альмиранте, возглавили первую конкисту, когда аборигены Эспаньолы восстали против христианских мучителей. Вы во главе двух сотен христиан с мушкетами и аркебузами, лошадьми и собаками учинили кровавую расправу над людьми, которые любили ближнего, как самих себя.
Это Вы, обеспокоенные райской праздностью аборигенов, ввели принудительные работы. Вы повелели всем жителям Эспаньолы от четырнадцати лет и старше каждый квартал сдавать определенное количество золотого песка и хлопка в качестве дани католическим величествам, угрожая суровой карой тому, кто не выполнит квоту.
Это Вы отправили первую партию рабов из западного полушария. Помните письмо донье Изабелле и дону Фердинанду, где Вы излагали свой план во имя святой Троицы поставлять столько рабов и «бразильского» дерева, сколько можно будет продать?
И самое существенное: Вам принадлежит режиссура первого колонизаторского начинания в Новом Свете — свете, который вовсе не был новым для коренных жителей, а только для европейцев, навязавших ему новых людей, новые идеи и новый образ жизни. Колон — колонизатор: словно само имя предопределило деяние.
Карательные экспедиции, принудительный труд, работорговля, колониализм — во всех областях Вам суждено было явить пример, коему последовали более осознанно жестокие конкистадоры, когда состоялся их выход на сцену.
Терзаете ли Вы душу свою самооправданием, сидя там, в сгущающемся мраке на полузатопленном корабле? Ищете ли мира с собственной памятью? Я не стал бы вмешиваться в эти мирные переговоры, если б не необходимость обозначить отправную точку дальнейших событий.
Бартоломе де Лас Касас, иезуитский патер{11}, сопровождавший Вас в предыдущем плавании, в своих записках с Вест-Индии касается того, что последовало вскоре. Бесстрастно описывает он, как вооруженные копьями испанцы верхом на конях врывались в селения и убивали всех без разбора — мужчин, женщин, детей, как забавлялись тем, что вырывали младенцев из материнских рук, хватали за пятки и разбивали голову о камни, как вспарывали живот беременным женщинам и разрубали плод на куски, как наслаждались, медленно поджаривая на углях живых индейцев, и состязались в умении пронзать островитян мечами.