Однако, мне никто не встретился. Я совершенно спокойно поднялся по лестнице, ведущей из библиотеки в верхние помещения. Никакого колдовства, смущающего разум, более не ощущалось, меня окружали обычные унылые стены пустых строений. Теперь казалось, что последний человек был здесь несколько веков назад, а вполне возможно, что ни один человек здесь никогда и не был вовсе, если не считать моей Шарлотты и прочих несчастных жертв дьявольских козней. Хотя, если бы моя любимая бывала здесь, то демон непременно вспомнил бы об этом, чтобы задеть меня еще сильнее. Что ж, значит, не одно подобное гнездилище спрятано в здешних горах и прочих удаленных от ненужных глаз местах. Даже мечтать о том, чтобы чистить всю землю от этой заразы, было неимоверно глупо, тем более, что это была не только моя война. А если гораздо более могущественные силы терпят существование всех этих смрадных язв, то мне явно лучше сконцентрироваться на собственных скромных целях.
47
Овладев заветным сокровищем, я отправился в обратный путь с ближайшим закатом. И этот путь нельзя было назвать легким, ни при каких условиях – словно сама природа возненавидела меня и всеми силами стремилась, чтобы я сгинул навеки в какой-нибудь из бездонных ледяных пропастей. Я никак не мог найти правильное направление, хотя помнил дорогу, по которой пришел к монастырю, наизусть и был совершенно уверен, что мог бы вслепую повторить весь маршрут от самой Венеции. Однако, снова и снова я сворачивал не в ту сторону, ориентировался не по нужной вершине, и так далее, и тому подобное. Снежные бури не раз настигали меня, заставляя проводить по нескольку ночей в тесных пещерах, едва защищавших от солнечного света с наступлением утра. От мучительной голодной смерти я спасался, без разбора охотясь на диких зверей, крайне редко, но, все же, попадавшихся мне на глаза. Питаться кровью животных это ужасно и отвратительно, моя драгоценная, не удивлюсь, если почти любой из нас предпочтет умереть в безумии, нежели опуститься до этого.
Но я выжил. Не знаю, двигал ли мною банальный страх смерти или же, наоборот, осознание и стремление к какой-либо высокой цели, но я категорически не мог позволить себе сгинуть столь бездарно, бессмысленно и, главное, бесследно. Пожалуй, более правдивым будет сказать, что только моя гордыня и ненависть не давали мне сломаться в те жуткие, полные безумного черного отчаяния, ночи. Те мои качества, которые упорно портили мне жизнь и в человеческом облике и последующую, и от которых я столь же упорно, сколь и безуспешно, пытался избавиться, в сложившейся ситуации пришлись как нельзя кстати. Каким-то странным и до сих пор необъяснимым для себя образом, я сумел направить всю мощь своих чувств на обеспечение собственного же выживания. И (черт возьми!) я справился, если не на отличном, то явно на очень хорошем уровне. Хотя, в подобных ситуациях уместнее говорить просто – справился или нет. Нельзя перепрыгнуть пропасть наполовину. Нельзя выжить наполовину. Особенно, если ты понимаешь, что пропасть уже не перепрыгнул.
И чем дольше я плутал, тем сильнее было ощущение того, что я не закончил какое-то крайне важное дело, и не смогу покинуть поглотивший меня лабиринт скал и ущелий, пока не разберусь с ним. Вот, очередная буря заперла меня в пещере на несколько ночей. Сначала я сидел недалеко от входа, надеясь на быстрое завершение буйства стихии, однако, когда понял, что ждать еще долго, решил обследовать свое убежище. Пещера оказалась не такой уж и маленькой – довольно просторный тоннель вел от входа, делая пару изгибов по пути, в обширный зал с неожиданно крутыми сводами. Из него уходили еще два тоннеля, один из которых заканчивался тупиком, а второй представлял замкнутое кольцо. Какое-то неестественное умиротворение чувствовалось во всем этом месте, но я списал это на общую раздраженность и уныние – слишком долго я скитался среди гор и слишком устал от тщетности своих скитаний. Обойдя пещеру вдоль и поперек, я присел прямо на пол, опершись спиной об одну из семи массивных колонн, державших потолок.