История успеха глазами неудачника
На следующее утро после смерти Марка мне пришло это письмо:
«Вынужден сообщить, что череда обстоятельств стала роковой и моя смерть неизбежна. Друг мой, ты не мог ничем помочь, большое спасибо за присутствие в моей жизни.»
Марк.
Его официальный подход к написанию любых писем изрядно выводил из себя, даже сейчас, когда его не было.
Он отправил такие письма мне и родителям, а отдельным текстом выслал свое местонахождение. На полу в его съемной квартире была еще одна записка, в которой он просил не трогать тело и вызвать полицию, в случае, если кто-то найдет его тело заранее.
Письма по электронке были отправлены с задержкой, чтобы мы получили их через значительное время после того, как он сделает все что считает нужным.
Естественно, я понял все далеко не сразу, скорее, это было воспринято как шутка. В тот момент я и подумать не мог обо всех обстоятельствах. Я позвонил своему брату, но тот не поднял трубку. Тогда я позвонил его родителям.
- Вы получили письмо от Марка? - спросил я.
- Какое письмо?
В церкви совершаются службы по усопшим: панихида, лития, отпевание. В память усопших, по общепринятому обычаю, мы ставим свечу на "канун". Это такой четырехугольный стол с мраморной или металлической доской, на которой расположены ячейки для свечей и небольшой Крест. Канун со свечами знаменует собой, что вера в Иисуса Христа всех усопших христиан может сделать причастными Божественного Света, Света Вечной Жизни в Царстве Небесном.
Но все что я чувствовал - едкий запах ладана, который застревал в горле и вызывал кашель.
После службы все приглашенные разговаривали друг с другом, хотя что тут можно сказать?
Достаточно того, что он умер. Намеренно лишил себя жизни вылив себе на голову бензина. Хотя за то, что мне приходится сейчас терпеть я бы сам его пристрелил.
- Нампа, ты готов? - кричит из соседней комнаты мать.
Сегодня пятница, первая половина дня, и мы собираемся на «прощание» с моим другом. Ночь бдения со свечами в его доме уже прошла, но остаться я отказался.
Я выхожу из своей комнаты. Мать застегивает черное платье, которое она купила в каком-то мелком магазинчике после смерти Марка. Пока Триш носит его на похороны, но я не сомневаюсь, что пройдет немного времени, и она начнет выходить в нем в свет и по другим случаям. Мама выглядит в нем сексапильно. Как и многим другим жителям нашего города, траур ей к лицу.
- Почему ты не одет? - спрашивает она.
- У меня все приличное - грязное.
- Что значит приличное? - она уперлась руками в бока.
- В смысле, то, что подходит для похорон, - я натянул на себя майку с логотипом Black label society.
- Раньше грязь тебя не смущала.
- Раньше и похороны не приходилось посещать.
Мы пристально смотрим друг на друга. Триш не устает мне напоминать, что я уже достаточно большой чтобы с ней не жить, но я не устаю верить в то, что это из-за стиральной машины.
- Я вообще не понимаю, зачем нам идти сейчас, похороны ведь через несколько часов.
- Потому что пришедшим надо переварить случившееся.
- Желчь надо переваривать. А пришедшим лучше выбрать другую драму.
Я был зол и пьян еще с ночи. В последнее время вокруг меня крутилось много сочувствующих людей, которых ни я, ни Марк никогда не видели.
В нашем городе две тысячи пятьсот один человек, несколько дней число стало ровным.
«Две тысячи пятьсот человек», - сказал он, сбегая прошлой осенью в Прагу, для изучения религиоведения. Университет выделил ему комнату, из которой он сразу сбежал
- А когда ты переедешь, мы снимем квартиру, будет «две тысячи четыреста девяносто девять».
Пока это число все было ровным, но, полагаю, не на долго. Мало кто уезжает. Даже когда наши соседи Пенни и Золтан разошлись со своими супругами и сбежали вдвоем - это была самая популярная тема для сплетен до того, как Марк сравнял счет в городе.
Триша - моя мать, власти никогда надо мной не имела. Но идти обязательно, хотя я не понимаю зачем.
На пороге меня встречает Александр и Рози - это родители моего брата. То есть были. Я все никак не привыкну. Интересно, когда человек умирает, ты перестаешь быть ему родителем? А если он расстался с жизнью умышленно?
У них обоих совершенно разбито сердце и такие огромные мешки под глазами, что, наверное, уже никогда не пройдут. И именно ради них я выбираю наименее вонючий пиджак и одеваю его. И готовлюсь пить. Снова.
Самое главное - прекратить искать виноватого. Мы уже никогда не будем общаться. Лучшим решением будет простить его, а заниматься расследованием в стиле Коломбо уже поздно, убийца - бармен.
Главное не слушать тех, кто считает, что мужчина - безэмоциональное дерево с потребностями гориллы. Какого бы пола я не был, лучшее средство после смерти, которое уж точно поможет отойти на первое время - это дать себе волю в эмоциях. От слез на глазах, истеричного смеха или беспричинной ярости еще никто не умирал. Не вреди другим, а остальное уже мой личный выбор.