«Цела?» — прозвучал в голове у Рататоск обеспокоенный голос.
— Кажется, — Рататоск опасливо приоткрыла один глаз. Спасаясь от преследования, конь сиганул из мира в мир. На смену многоснежной зиме пришла ранняя осень, и Рататоск обессиленно сползла с высокой спины жеребца на землю. Спустя миг рядом с ней кувырком прокатился на лету меняющий облик Фенрир — взъерошенный и изодранный так, словно подрался со всеми кошками Фрейи сразу. Волкодлак почем зря клял свою злую судьбу на всех языках, которые только приходили ему на ум. Слейпнир пошатывался, его шея и круп были исполосованы множеством мелких порезов.
— Прошвырнулись, мать-мать-мать! — надрывался Фенрир. — Чтоб вашими кишками тролли закусили! За ногу вашу мамашу, через семь гробов вперехлест…
«Заткнись, — жеребец, медленно поворачивая голову, озирался по сторонам. Чашеобразная долина в кольце ржаво-рыжей шелестящей листвы. Море. Долгожданное море на горизонте, свинцово-синее, в сверкающих отблесках. Мирно, спокойно. Есть возможность отдышаться и прийти в себя. — Мы уже недалеко, но мне тут не по душе. Давайте-ка уносить ноги. Рататоск, в седло!»
— Ты его потерял, — напомнила белка. — В болоте.
«Не спорь, а прыгай ко мне на спину!»
Слейпнир опоздал с предостережением. Налетевший вихрь взметнул пестрый ворох листьев, закружил смерчем. Посреди поляны что-то взгорбилось, неспешно поднимаясь, утверждаясь на четырех огромных, как колонны в дворцовых залах Асгарда, волосатых ногах. Зверь, бесформенная груда жесткого бурого и палевого меха, слишком крупная даже для медведя, искаженных пропорций, с вытянутой плоской башкой и утонувшими в шерсти глазами. Зверь взревел, с хрустом разевая клыкастую пасть — а рядом с ним устрашающе шевелились земля, в родовых муках исторгая из себя новое чудище. И еще одно. И еще.
— К-кто-то уверял, якобы ему не страшны никакие монстры? — дрожащим голоском поинтересовалась Рататоск. — Знаете, парни, вы как хотите… а я на дерево. Я девушка простая, в валькирии не нанималась, топором махать не обучена…
Подкрепляя слова делом, белка шарахнулась к ближайшему дубу, молнией взвилась по толстому стволу и исчезла в листве. Дальние и весьма сомнительные сородичи медведя, числом чуть меньше дюжины, выстроились изломанным полукругом, перекрывая возможные пути к отступлению и всем своим видом намекая: хочешь пройти дальше — сражайся.
— Хех, — Фенрир демонстративно похрустел пальцами, разминая кисти. — Вот как, значит. Препятствуем мирным странникам? Нападаем на все живое? Конёк, как полагаешь, не пора ли украсить мой трактир парочкой медвежьих шкур?
«Это не медведи, — дотошно уточнил Слейпнир. — Скорее, турсы или их потомки. Только какие-то… неудачные. Они тут со зверями сходятся, что ли?»
— А нам не наплевать ли? — волкодлак выбросил руку в сторону, ухватившись за нечто невидимое. Воздух затрещал и заискрился, лепя из себя стремительные очертания непривычно длинного меча с тяжелой крестовиной. — Подумаешь, тупые зверюги. Щаз я их порублю в капусту, всего-то делов.
Фенрир придирчиво оглядел клинок, бросил взгляд в сторону противника — предполагаемые турсы свирепо пыхтели, драли длинными когтями жухлую траву, переминаясь с лапы на лапу и взревывая. По вздыбленным загривкам порой пробегало едва уловимое взглядом багровое мерцание. Чародейство? Выходит, старым и добрым холодным железом этих тварей вряд ли проймешь. Что ж, у настоящего воина всегда готов план на случай непредвиденных обстоятельств.
Волкодлак с размаху воткнул меч в мягкую землю и потянул что-то из воздуха двумя руками. «Что-то» упрямо сопротивлялось, Фенрир скалился и раздраженно кряхтел, точно крутил колодезный ворот, поднимая слишком тяжелое для него ведро. Наконец, оборотень одержал верх — в руки ему упало нечто продолговатое, увесистое, сверкающее вороненым железом и начищенным серебром. Вещь смахивала плод союза двергского перегонного куба, альвийского магического жезла и мидгардского военного механизма, свалившегося прямиком из далеких времен. Фенрир довольно ухнул, подбросил загадочную вещь в руках и навел широким раструбом на отряд турсов.
Те решили, что лучшего мгновения для атаки просто не найти. Слаженно рявкнув, зверюги ломанулись вперед — в точности тяжелая кавалерия, постепенно набирающая скорость. Смертоносная лавина, которую не остановить ни заостренными кольями, ни каменной стеной.
Фенрир, пакостно ухмыляясь, дернул за выступающий рычаг.
На несколько долгих мгновений Слейпнир оглох.
Судорожно задергавшаяся в руках Фенрира железная штуковина заревела, как страдающий несварением желудка дракон, коего поддерживал своим грохотом легион обезумевших барабанщиков. Из раструба вытянулся язык мерцающего, ослепительно-оранжевого пламени, и длинной, непрерывной струей полетело нечто, похожее на отлитые из блестящего металла желуди. С непривычки Фенрир слишком высоко задрал раструб, снеся несколько столетних дубов за спинами атакующих турсов. Слейпнир ужасно захотелось превратиться в мышь и юркнуть куда-нибудь — желательно подальше и поглубже. Разум, икая, убежал прогуляться. Оставшийся звериный инстинкт швырнул жеребца в единственное безопасное место, за спину полоумному братцу — неровен час, огненная струя запросто расчленит его, и разбирайся потом, какая нога откуда.
Учтя ошибку, Фенрир чуть опустил лязгающую и ревущую громыхалку. Первый же оказавшийся на линии огня турс кувыркнулся через голову, истошно трубя. Брызнули клочья грязной шерсти, вырванные куски мяса и фонтанчики крови. Грохнувшийся зверь оказался под ногами у сотоварищей, слишком туповатых, чтобы вовремя осознать грозящую им опасность. Турсы перли вперед, Фенрир, радостно хохоча, поводил хоботом железного дракона влево-вправо. С хрустом переламывались деревья, опрокидывались, выдирая из земли разлапистые корни. Визжали и завывали зверюги, поражаемые стремительно летящими стальными желудями, но упорно пытавшиеся добраться до тех, кто должен был стать их законной добычей. Остро и кисло воняло сгоревшим двергским огненным порошком, с помощью которого карлики умудряются разбивать самый твердый гранит и обрушивать горные хребты. Слейпнир трясло в ужасе — хотя он на за что бы не признался, что перепугался таинственной штуковины. Может, такова она и есть, война будущего? Тогда он бы не хотел жить в таком будущем. Меч, стрела и копье вместе с мудростью стратега — вот что решает исход битвы… а не грохочущее холодное железо!
Стальной дракон неожиданно чихнул, лязгнул и умолк. Фенрир яростно дернул за рычаг, но ничего не добился. Видимо, чудесное оружие исчерпало свои возможности. К тому же оно начало таять, как тает угодивший в горячую воду кусочек льда, вязкими струйками протекая между растопыренных пальцев Фенрира.
Слейпнир перевел дух. Мертвые турсы неопрятной грудой валялись посреди перепаханной поляны, густая темная кровь тварей пропитывала мягкую землю и ручейком сбегала вниз, в недалекий овражек. Покачавшись, на дальнем краю поляны с протяжным стоном рухнул огромный бук, рассыпав вокруг облако крапчато-ржавой листвы.
Фенрир озадаченно присвистнул.
Продырявленный в десятке мест и казавшийся безнадёжно мертвым косматый зверь, лежавший шагах в пяти от сводных братьев, внезапно вскинулся и, оскалившись, ринулся в последний бой. Слейпнир, лихо развернувшись, встретил его излюбленным приемом копытных против хищных — могучим ударом задних ног прямо в лоб. Проломленный череп турса сухо и мерзко хрустнул, зверюга отлетела назад и мешком завалилась набок. Судорожно передернувшись, турс испустил дух.
— Молодцом, — одобрил сводного брата Фенрир.
«Я ногу отбил, — мрачно пожаловался жеребец. — Из какой бездны ты выволок такую пакость?»
— Ёрм научил, — похвастался волкодлак. — Сказал, вдруг в дороге пригодится. Согласись, здорово?
«Это было отвратительно, — Слейпнир раздул ноздри, принюхиваясь к плывущему над поляной сладковатому запаху свежей крови. — Никогда больше так не делай. По крайней мере, в моем присутствии».