– Ну и что? – удивилась Эмма.
Я не говорила про Беллс никому в классе: они бы не поняли. Эмма единственная видела ее с самого начала. Лицо Беллс выглядело очень странно. А мои одноклассники смеялись над всем, что считали странным. Миссис Хигсон, одна из родительниц, стоявших у ворот, была такая толстая, что ее прозвали «миссис Слоновые Ноги». Видела ли меня мама? Я нырнула за уличный туалет для мальчишек, но долго там не простояла – едва не задохнулась из-за вони. Я с досадой подумала, что мамин голос звучал громче всех. Я не сомневалась, что она делала это нарочно.
– Иди, – сказала я Эмме, махнув ей рукой. – Скажи маме, что я задержалась в классе. Ну скажи ей что-нибудь!
Я слышала, как расходились родительницы, урчали моторы, скрипели детские коляски, тявкали собаки. Я ждала, крепко зажав нос.
– Хелло, – услышала я мамин голос (мама старалась говорить дружелюбно). – Не пугайся, она тебя не укусит. Ее имя Изабель. Мы зовем ее Беллс.
С кем говорила мама? Я высунула голову из-за стены. Возле мамы стоял Имоджен со своей матерью, он был младше меня на год.
– Почему она такая? – спросил Имоджен, не в силах оторвать взгляд от ребенка в коляске. – Почему у нее такая большая дырка на лице?
– Имоджен, ты ведешь себя неприлично, – сказала его мать, покраснев. – Важно не лицо, а душа, правда? – обратилась она к маме.
Мама ничего не ответила.
Имоджен так и стоял, приросший к месту, будто манекен в универмаге. Мне хотелось крикнуть ему – «отвали!». Потом его мать потащила его прочь.
Я ждала, когда все разойдутся и можно будет безопасно выйти из моего укрытия. Минут через десять я высунула голову из-за стены. Мама наклонилась к Беллс и разговаривала с ней. Я сделала бросок к дорожке и пошла по ней уже не спеша, словно только что вышла из школы.
– Мне безразлично, что все говорят, – услышала я. – Ты моя маленькая красавица, мама любит тебя, у нас все хорошо, правда?
– Привет, мам. Мне надо было убрать краски и все другое, – пробормотала я.
Мама с подозрением взглянула на меня.
– Эмма сказала, что ты показывала учительнице свою вышивку.
Мы пошли домой. Я понуро плелась рядом с мамой. Коляска стучала колесами по тротуару.
– Тебе так интересно разглядывать свои ноги? – спросила мама.
– Не-е.
– Мне сегодня был звонок, – сказала мама. – От миссис Стаббингтон.
Я похолодела.
– Кэти, мне стыдно за тебя. Я разрешила тебе возвращаться домой самостоятельно, потому что считаю тебя достаточно большой. И тут я узнала, что ты заходила в этот магазин и взяла там деньги из чулка для пожертвований. Что с тобой творится в последнее время? – Мама повернулась ко мне, требуя объяснения.
Мистер Стаббингтон запретил мне приходить в его магазин целую неделю, потому что застал меня за попыткой украсть деньги, предназначенные для благотворительного фонда. В основном там лежали монеты по один-два пенса, но сквозь тонкую ткань чулка соблазнительно сверкали серебряные и золотые монеты. Когда мистер Стаббингтон отвернулся и накладывал яблоки в бумажный пакет, я не выдержала, сунула туда руку и попыталась добраться до монеты в пятьдесят пенсов. Увидев, что я делаю, он погрозил мне пальцем и сказал, что эти деньги будут потрачены на помощь старикам.
В общем, никакого объяснения у меня не было.
– Если ты не пообещаешь мне, что больше не будешь воровать деньги, я буду забирать тебя из школы каждый день, – пригрозила мама.
Я не поднимала глаз.
– Вместе с Беллс, – добавила она.
Неужели она читала мои мысли?
– Мам, я обещаю, что больше не буду.
Нам навстречу шли две девочки. Они остановились и разинули рот, когда увидели Беллс.
– Что такое у этого? – спросила одна из них. Я старательно разглядывала трещину на тротуаре. Если я наступлю на нее, мне не будет везти.
– «Этот» – моя дочка Изабель. Она родилась с расщелиной в твердом и мягком нёбе, и ваши вопросы ей не помогут, – ответила мама, провозя мимо них коляску. Я искоса взглянула на девчонок. Они так и стояли, широко разинув рты.
– Что такое расщелина в небе? – спросила одна у другой.
– Прости меня, ма.
– Ладно. Только, Кэти, пожалуйста, больше не воруй. У меня и так много дел. Мне некогда следить еще и за тобой.
После этого мы спокойно пошли домой.
– Привет, Беллс, – сказала я, зайдя в дом, и погладила ее по голове. – Сегодня я принесу тебе чай, – сообщила я маме, потому что знала, как она устает. Еще мне нравилось делать пюре для Беллс. Я привезла ее на кухню.
– Как ты себя чувствуешь сегодня? – спросила я у мамы. Чувство вины жгло меня изнутри.
8
